Майкл Скотт - Восточные страсти Страница 65

— Должна признаться, что порой и мне хочется от него отделаться. Но этого нельзя допускать. За его дальнейшую безопасность ты лично будешь отвечать передо мной, Лу Фань.

Дворецкий недовольно кивнул, принимая на себя эту ответственность. Но Молинда не оставила ему выбора.

Когда они добрались до дома, Молинда решила задержаться в саду и насладиться так полюбившимся ей видом широко раскинувшейся внизу гавани. Вдруг все в ней похолодело. Два столба густого черного дыма поднимались вверх с берега. Она в ужасе вскрикнула. Лу Фань быстро повернулся к ней, глаза его сузились. Он присмотрелся к бушевавшему внизу пламени.

— Огонь в наших доках. Горит один из наших кораблей.

Молинда обхватила руками шею. Сейчас, когда каждое лишнее судно на вес золота, «Рейкхелл и Бойнтон» не должна была терять ни один из своих бесценных клиперов.

Подозвав двух телохранителей, которые до этого таились за густой листвой парка, Лу Фань переложил на них ответственность за безопасность Молинды.

— Не уходи из этого дома, пока я сам не приду за тобой. Пока мы не выяснили, что случилось, я не хочу рисковать зря.

И, прежде чем она успела ответить, со скоростью летящей стрелы он бросился по крутому спуску.

Молинда вошла в дом, где горничная постаралась утешить ее с помощью чашки горячего, заваренного с мятой чая, но сейчас она не в силах была наслаждаться ароматным напитком. Она побежала на второй этаж, где из окна гавань была видна лучше. Дым продолжал валить с доков. Приглядевшись, она заметила, что огоньки желтого пламени бледнели и казались почти безвредными, и у нее затеплилась надежда, что пожар был не таким уж разрушительным, как это виделось вначале.

Через некоторое время струи дыма стали значительно тоньше, хотя и не исчезали окончательно. Увидев, как Лу Фань поднимается к ее дому, она мигом спустилась вниз и выбежала в парк, намереваясь встретить его у ворот. Двое членов «Общества Быка» возникли из ниоткуда, по-видимому, полные решимости преградить ей дорогу, если она соберется выйти за пределы поместья.

Туника Лу Фаня, напоминавшая пижаму, и его брюки из черного шелка были покрыты копотью и в некоторых местах обгорели. И лицо, и руки были покрыты сажей.

— Огонь не хочет уходить, — сказал он. — Мы пытались тушить его водой, засыпать песком, но он — как дыхание дракона, погасить его невозможно. Этот огонь — сам как дракон: очень упрямый и не хочет уходить.

Молинда усилием воли овладела собой.

— Как велик ущерб?

Увиливать от ответа Лу Фаню не было смысла.

— От клипера остался один обгоревший остов, он больше никуда не поплывет, — сказал Лу Фань. — Он уже сгорел по самую ватерлинию[18]; внутренние нижние палубы тоже совершенно уничтожены. Когда воды залива покончат с огнем, от клипера не останется уже ничего, что имело бы смысл спасать.

Новости были поистине убийственными. Это был мощный удар по «Рейкхелл и Бойнтон». Сделав над собой еще одно усилие, Молинда попыталась говорить как можно спокойнее:

— Как же могло случиться, что огонь нельзя было погасить?

Дворецкий мрачно взглянул на нее.

— По палубам и внутренним отсекам было разлито большое количество смолы.

Она была ошеломлена.

— Смолы? — спросила она, не веря своим ушам. — Но кто же это мог сделать?

Лу Фань прищурился.

— Скоро я выясню это точно. У «Быка» много помощников, и еще до того как завтра утром поднимется солнце, у меня будет ответ на вопрос Молинды.

— Проводи меня к клиперу, — сказала она. — Я хочу сама оценить ущерб.

Твердость, с которой были произнесены эти слова, убедила дворецкого в том, что спорить бесполезно, а потому он зашагал вместе с ней к порту. Они шли так быстро, что Молинда совсем не примечала крутых уступов и кочек. Когда они наконец оказались у доков, она увидела несколько дюжин человек, вооруженных ведрами, которые заливали остатки пламени, но одного, мельком брошенного взгляда на искалеченный корабль ей оказалось достаточно, чтобы понять, что их усилия были пустой тратой времени. Единственное, чего еще можно добиться — так это преградить путь огню к другим кораблям «Рейкхелл и Бойнтон».

Когда-то прекрасный и гордый клипер был превращен в руины. Остались лишь обугленные и искривленные шпангоуты[19]. Все надпалубные настройки полностью исчезли, и он действительно сгорел по ватерлинию, а последние языки пламени продолжали лизать то, что когда-то было его корпусом. Ущерб, подумала Молинда, не поддается исчислению. Потеря первоклассного клипера означала необходимость менять всю схему движения судов, а процветающая торговля с Соединенными Штатами и Великобританией пойдет на спад.

Да, подсчитать убытки от недополученной прибыли будет практически невозможно, хотя и сейчас очевидно, что сумма может быть поистине катастрофической. Молинда с ужасом думала о том, что компании, с превеликим трудом пытающейся устоять на ногах после периода бурного роста, с последствиями этого удара будет справиться уже трудно.

Появился сэр Седрик Пул, и Молинда пересказала ему то, что слышала из уст Лу Фаня. Упомянула и о смоле, размазанной по всему клиперу, что и предрешило его судьбу.

— Я это знаю, — ответил сэр Седрик. — Мы также обнаружили следы смолы и стараемся распутать эту ниточку. Но должен предупредить тебя, проследить ее очень и очень непросто.

— Я прекрасно это понимаю, — сказала Молинда.

— Известны ли тебе какие-нибудь враги компании? Или, может быть, такие враги есть у тебя самой?

Он был отлично осведомлен о том, что Оуэн Брюс и Рейкхеллы враждовали между собой, но сейчас действовал в ранге официального лица. Так же прозвучали и ответы Молинды:

— Шотландец Брюс, чьи доки находятся по соседству с нашими, а пакгауз — через аллею напротив наших пакгаузов.

Сэр Седрик кивнул.

— Для тебя не явится неожиданностью, если я скажу, что предвидел такой ответ. Я послал двух лучших своих сотрудников проверить эту версию. Они доложили, что не смогли обнаружить ровным счетом ничего, что указывало бы на его причастность к преступлению.

Молинда была и удивлена, и разочарована.

— Не представляю, кто еще мог это сделать.

Сэр Седрик мягко сжал ее плечо.

— Постарайся думать об этом как можно меньше и оставь эти проблемы мне. В конце концов, мне за это платят. А чтобы окончательно убедиться в том, что ум твой не удручен печалью, я приглашаю тебя отобедать вместе со мной.

Она непроизвольно бросила взгляд на свое балийское платье, простое, без излишеств одеяние, в которое она облачилась еще утром.