Виктория Холт - Хозяйка Меллина Страница 63

— Представляю себе, какое это облегчение для леди Треслин.

Миссис Полгри взглянула на меня с некоторым смущением, и я поняла, что она пыталась вспомнить, что она мне такого наговорила в свое время об отношениях между леди Треслин и Коннаном. Не удивительно, что она испытывала неловкость в виду того, что я вдруг оказалась невестой ее хозяина. Чтобы навсегда избавить ее от этого чувства, я сказала:

— А я надеялась, миссис Полгри, что вы предложите мне чашечку вашего замечательного Эля Грея!

Ход оказался верным, так как она тут же принялась хлопотать, доставая из буфета все необходимое, и, когда чай был готов, даже решилась извлечь на свет божий заветную бутылку виски. Таким образом, наши прежние отношения были полностью восстановлены к полному удовлетворению обеих сторон.

За чаем мы говорили о хозяйственных делах, но моя голова была занята другим. Я снова и снова повторяла себе, что раз сэр Томас умер естественной смертью, то даже если леди Треслин действительно покушалась на мою жизнь, Коннан к этому абсолютно не причастен, и у меня нет никаких оснований не верить в его любовь ко мне.

В девять часов, когда дети легли спать, я вышла из дома подышать воздухом. Вечер был теплым, и в воздухе уже пахло весной.

У меня было приподнятое настроение, потому что вот-вот должен был вернуться Коннан, и я стояла у крыльца, надеясь услышать стук копыт на ведущей к дому аллее. Простояв некоторое время в полной тишине, я вдруг действительно услышала, что к дому кто-то едет верхом. Через минуту показался всадник, но это оказалась Селестина, и ехала она не по аллее, как обычно, а со стороны леса.

— Добрый вечер, — сказала она, слегка задыхаясь. — Я приехала навестить вас. Питер уехал, и я почувствовала себя очень одинокой. Грустно думать, что я теперь не скоро его увижу.

— Да, это действительно грустно.

— Я ведь его очень люблю, несмотря на все его легкомыслие. А теперь вот я потеряла обоих братьев.

— Зайдите в дом, — сказала я.

— Коннан еще не приехал?

— Нет. Я не думаю, что он может приехать раньше полуночи или даже завтрашнего утра. Так вы не хотите зайти?

— С удовольствием. Вы знаете, я как раз надеялась застать вас одну. Я очень хочу взглянуть на этот «глазок прокаженных» в часовне. Я не стала говорить об этом при Питере, потому что он всегда подсмеивался над моей страстью к старым домам.

— Если хотите, мы прямо сейчас пойдем в часовню.

— Да, пожалуйста. Знаете, у меня есть теория, что в часовне есть потайная дверь, ведущая в другое крыло дома. Представляете, как здорово будет, если мы с вами найдем ее и потом покажем Коннану?

— Да, идемте скорей, вы меня заинтриговали.

Когда мы проходили через холл, я взглянула наверх, потому что у меня возникло ощущение, что за нами наблюдают. Мне показалось, что я заметила какое-то движение в потайном отверстии, ведущем из солярия, но не была уверена, что оно мне не почудилось, поэтому ничего не сказала Селестине.

Пройдя через дверь в другом конце холла, мы спустились по каменным ступеням и вошли в часовню. Там стоял запах сырости и плесени.

— Пахнет так, как будто здесь сто лет никого не было, — сказала я, и мой голос гулко отозвался в тишине.

Селестина не ответила. Она зажгла одну из алтарных свечей, и на стене часовни появились наши тени.

— Пойдем в потайную комнату, откуда смотрит «глазок прокаженных». Вот через эту дверь, — сказала Селестина. — Там внутри есть еще одна дверь, ведущая во внутренний двор. Через нее прокаженные входили в потайную комнату и через глазок следили за службой в часовне.

Она высоко подняла свечу, и я увидела, что мы находимся в маленькой комнате без окон, если не считать глазка, выходящего в часовню.

Селестина подошла к стене и принялась ее ощупывать, нажимая пальцами на выступы.

Вдруг она обернулась и улыбнулась мне.

— Я всегда считала, что где-то здесь должна быть потайная дверь, ведущая в убежище священника — то есть туда, где прятался живущий в доме священник, когда являлись люди королевы. Насколько я знаю, один из ТреМеллинов, живущих в то время, был католиком. Я могу поклясться, где-то здесь есть убежище священника. Коннан будет в восторге, если мы найдем его. Он ведь так любит свой дом… Если я найду это убежище, оно будет моим свадебным подарком Коннану. В конце концов, что можно подарить человеку, у которого все есть?

Она замолчала, продолжая ощупывать стену, и вдруг прошептала:

— Постойте, кажется, здесь что-то есть…

Я подошла к ней и вздрогнула от неожиданности, потому что часть стены вдруг ушла вглубь, обнаружив узкий проход.

Селестина повернулась ко мне, и я увидела, что она не похожа на себя — ее глаза сияли от возбуждения, на лбу выступил пот. Она заглянула в потайную дверь, собираясь войти в нее, но вдруг отступила, пропуская меня вперед.

— Вы должны войти первой — ведь теперь это ваш дом.

Мне передалось ее возбуждение. Я знала, как обрадуется нашему открытию Коннан.

Я сделала шаг в темноту, и мне в ноздри ударил незнакомый едкий запах.

— Посмотрите, что там. Только осторожно, там могут быть ступени, — сказала Селестина за моей спиной. Она подняла свечу, и я действительно увидела две крутые ступеньки, ведущие вниз. Я осторожно спустилась по ним, и в этот момент позади меня закрылась дверь.

— Селестина! — в ужасе закричала я. Ответа не было. — Откройте дверь!

Мой голос бился, не находя выхода в этом каменном мешке, и я вдруг поняла, что попала в ловушку, поставленную мне Селестиной.

Вокруг меня была полная темнота, пронизанная холодной сыростью и непонятным едким запахом. Меня обуял ужас, который невозможно передать словами.

Я вдруг осознала страшную правду, которую так долго, по своей наивной слепоте, не могла или не желала увидеть. Я приняла версию, которая казалась очевидной и наиболее вероятной, шаг за шагом приближаясь к ловушке, поставленной Селестиной, которая и была тем человеком, который хотел избавиться от меня.

Я была парализована страхом. Несколько секунд я стояла, не двигаясь, затем поднялась по ступеням и начала колотить кулаками в стену.

— Выпустите меня! Выпустите меня! — кричала я, понимая, что кричать бессмысленно, потому что мой голос не выйдет за пределы потайной комнаты, отделяющей склеп, в котором я находилась, от часовни. Да и в саму часовню редко кто заходил…

Селестина, конечно же, незаметно вышла из дома, и никто даже не знает, что она приходила, ведь кроме меня ее никто не видел — все слуги давно разошлись по своим комнатам…

От ужаса я не знала, что мне делать, да и что я могла сделать, будучи запертой в этом каменном мешке?