Патриция Райс - Заблудший ангел Страница 43

– Уходи, Дора, – пробормотал Пэйс, прикрывая глаза здоровой левой рукой. Правая еще не так легко двигалась.

– Нет, не думаю, что мне следует уйти, – задумчиво ответила она, – на этот раз – нет.

Слова эти должны были бы изумить его, но ничего из того, что совершала его фея, его ангел, не могло его удивить. Она была так же переменчива и естественна, как погода в Кентукки. И снег, и радуга могли случиться одновременно. Он слишком уже привык к неожиданностям, чтобы им удивляться.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, голубая птичка. Сейчас я для тебя неподходящая компания.

– Ты сказал, что останешься, если у тебя будет женщина. Я и есть эта женщина.

Да, он знал, что именно поэтому она и пришла. Дора умела обращать против него его же собственные слова, да еще так мстительно. И самое удивительное, что, несмотря на его грубое и небрежное обращение с ней, она думала, что говорила. Никаких двусмысленностей между ними. Он сказал, что хочет женщину, и она предлагает ему себя. Вот и все, и дело с концом. Своим маленьким, но загадочным, непостижимым для него умом она решила, что надо спасти его от самого себя. И знает Бог, возможно, она права.

Но в душе его бушевала невидимая война. Рассудком он понимал, что Дора взрослая женщина, и она вправе вести себя как хочет. Он желал ее. Телу сейчас было безразлично, кто перед ним – накрашенная шлюха в красном шелковом халате или чопорная особа в сером квакерском платье. И ничто не может ему помешать взять ее. Но что-то, дотоле неизвестное и необычное, удерживало его. Пэйс решил, что это совесть.

– Не могу я поступить с тобой таким образом, – неуверенно возразил он, но никогда прежде не возражавшая совесть была так же слаба, как его рука, и Пэйс не знал, как ее укрепить.

– Но ты же вчера вечером смог, – заметила Дора.

– Я просто хотел поучить тебя уму-разуму. Ты, выходит, не очень способная ученица.

– Вовсе нет. Я все схватываю на лету. Ты просто плохо меня еще знаешь.

Пэйс едва не рассмеялся, услышав столь деловитый ответ. Да, конечно, он ее плохо знает, но узнать ее очень хорошо он не хотел, он просто желал получить низменное удовольствие, овладев ее телом.

– Если ты хоть ненадолго здесь задержишься, я тебя узнаю очень и очень хорошо, – предупредил он зловеще. Но угрозы не помогали, и когда Дора была ребенком.

– Да, в этом-то и вся суть. Разумеется…

Даже не глядя, Пайс видел, как ее носик сморщился, и она слегка надула губы, похожие на лук Купидона. Дора задумалась. А он затаил дыхание, гадая, где бродят сейчас ее волшебные думы.

– Но, может быть, это неподходящее время и место? Может быть, мне прийти к тебе вечером, в темноте? Ты это предпочитаешь?

О проклятие! Он проиграл. Его робкая совесть не может выдержать кругового артиллерийского огня. Пэйс повернулся на бок и заглянул снизу в лицо Доры. На нем выражались одновременно невинный страх и восторженная очарованность, и они доконали его. Он не хотел, чтобы она его боялась, его душа молила о восторженном восхищении. И Доре было свойственно и то и другое как раз в той мере, которая его обезоруживала.

– Нет, я не предпочитаю, – пробормотал он. И, не рассуждая больше, бессознательно наклонил голову и коснулся ее рта, соблазнительного, как яблоко искушения.

Дора закрыла глаза, чтобы полнее отдаться чуду его властного дыхания. Она даже решила сначала, что ей это удивительное прикосновение приснилось. Еще ничто в ее жизни не было таким реальным. Никто и никогда не прикасался к ней так. У нее сохранилось смутное воспомина­ние о том, как ее обнимала мать, о сдержанных поцелуях приемных родителей, но те бледные ласки не имели ничего общего со страстью, закипающей теперь между ней и Пэйсом. Ей казалось, что из его тела в нее изливается поток жизни, кровь стучала в жилах, она вдыхала аромат бытия, пока его губы все крепче впивались в ее рот. Можно высвободить руки и запутаться пальцами в его волосах, он был настоящий, живой, не фарфоровая кукла, не образ, порожденный ее воображением. Она могла потянуть его за волосы, тоже прижаться к нему губами. Пэйс жил жизнью, которой она еще не ведала.

Она никак не могла упиться сполна этим головокружительным нектаром. Она жадно приникла к его губам и, ощущая дрожь его дыхания, почувствовала, как становится частью его. Смешивая дыхание, они сливали воедино свои души, и она вскрикнула от радости.

Руки Доры, ласкающие густые волосы Пэйса, жили своей особой, независимой жизнью. Она познавала игру мышц его сильного тела, склонившегося над ней. Она чувствовала не всю его тяжесть, он ее берег, но она ничего не страшилась. Она жаждала этой тяжести. Она жаждала ощущать его всего и еще больше почувствовать себя настоящей и живой.

Когда рука Пэйса коснулась пуговиц на лифе ее платья, ее пальцы стремительно ринулись ему помогать. Ей хотелось ощутить на груди и свободное дуновение ветра, не только прикосновение его руки. Она не подозревала, как сильно это желание, пока он не дотронулся до нее, но движение его пальцев было так восхитительно, что иным просто не могло быть. А когда ладонью Пэйс обхватил ее грудь, Дора выгнулась, как кошка, которая радуется ласке. Он потер большим пальцем ее сосок, и ее пронзило удивившее своей остротой желание, но она приняла его как нечто должное. Удовольствие от ласки становилось все сильнее, все настойчивее. Дора не знала, как ей отвечать, но была уверена, что он ее всему научит. Она только крепче приникла к его рту. А его пальцы отнимали у нее остатки рассудка.

Потом его рот коснулся ее груди, и она снова вскрикнула от счастья, вцепившись руками в его плечи, он же вдвинул колено между ее ног, будто направив бурный поток желания по долгожданному руслу.

– Господи, Дора, ты сводишь меня с ума, – пробормотал он у ее щеки, покрывая поцелуями ее подбородок. – Если ты не поможешь мне, я не смогу остановиться.

– Не останавливайся, – прошептала она, – ты меня оживляешь. А я хочу жить, Пэйс. Это ты мне помоги.

Он и не собирался отступать, но это последнее слово затронуло его совесть. Словно предупреждая, Пэйс схватил ее руки и прижал к своей мятежной плоти.

– Вот что ты со мной делаешь. Ты хоть немного понимаешь, что будет с тобой, если мы станем продолжать в том же духе?

– Нет, еще не понимаю, но хотела бы это узнать. И она прижалась к нему всем телом, а ее пальцы скользнули вниз. Он застонал и приник лбом к ее лбу.

– Не трогай меня. Я стараюсь… – Но он не успел окончить фразы, она стала расстегивать пуговицы.

Пэйс облокотился на здоровую руку, нависая над ней, а больная лихорадочно стала ей помогать. Сейчас он взорвется. Пэйс служил в армии уже три года и знал, как использовать землю для разрядки. И сейчас это было бы самое лучшее, но с Дорой, лежащей под ним, с ее прекрасной обнаженной грудью, все было бы гораздо слаще. Да, в тысячу раз слаще.