Паулина Гейдж - Проклятие любви Страница 41

Ситамон легла на спину.

– Осирис Аменхотеп обычно переезжал со всем двором в первый день шему и возвращался в Фивы лишь к наступлению Нового года, – сказала она. – Помню, как однажды начался ливень, когда мы были еще на ладьях, в дне пути от доков. Все толпились, чтобы поцеловать ноги фараона в благодарность, а потом мы все сняли платья и юбки и стояли голыми под дождем. Это было доброе предзнаменование. Оно предвещало счастливое лето. А в Фивах мы видим только пыльные бури да иногда налетает хамсин, помогающий развеять скуку.

Блестящие серые глаза Нефертити скользнули по роскошному телу Ситамон и устремились вдаль, к дрожащему мареву утесов.

– Сегодня ночью в садах гарема я устраиваю маленький праздник, – сказала она. – Будут только женщины. Во всяком случае, поспать никому не удастся. Мы будем купаться в озере и при свете факелов смотреть представление ходящих по огню. Ты придешь?

Ситамон обратила к ней томный взор.

– Если меня не вызовет фараон.

Нефертити промолчала, подавив готовый сорваться с губ ответ. Она была прекрасно осведомлена о том, что фараон проводит ночи при зажженных лампах в окружении дюжины изнуренных слуг, изучая чертежи архитекторов, читая молитвы или сочиняя песни. Огнедышащая жара шему, казалось, выжгла в нем все плотские желания.

– Вот и славно. Старшие дети тоже будут там. Сменхара пошел уже, ты не знала? Он топает теперь следом за нянькой Мериатон, когда та расхаживает с моей малышкой на руках. Сдается мне, в этом году не будет такой вспышки болезней у детей. Многие страдают от лихорадки, но нет никаких признаков чумы.

Ситамон отвечала ей скучным, монотонным голосом; день закончился в молчании, когда обеих женщин, наконец, сморила жара, и они уснули.

Праздник Нефертити начался в полночь, когда протрубили горны. Темнота не принесла желанной прохлады, и, пока рабы расстилали циновки у озера в угасающем оранжевом пламени огромных факелов, женщины с визгом и смехом побежали к воде. Тадухеппа, с длинными черными волосами, чинно стянутыми в узел на макушке маленькой головки, тихо стояла на мелководье, а служанки обливали ее, потому что она боялась воды. Тиа-ха сидела в воде, доходившей ей до подбородка, а рабыня мыла ей волосы и поила вином. Тейе, пришедшая позднее со своей свитой, села в кресло чуть поодаль.

Когда заиграли музыканты, женщины вышли из воды, задыхаясь и стряхивая с себя влагу, повалились на циновки, слуги подали им угощение и надели на них гирлянды из цветов и голубых бусин. Нефертити не поскупилась. Далеко на озере начало разрастаться пятно желтого света, к берегу приближался огромный плот. Когда до него уже можно было добраться вплавь, плот остановился, и молодые рабы, которые управляли им с помощью шестов, выпрямились и начали танцевать, нагие, с золотыми трещотками в руках, в венках из водяных лилий. На черной поверхности воды отражался свет факелов. Юноши закончили круг танца и нырнули в темную воду. Вдруг затрубили горны, и из воды поднялись женщины, одетые в мерцающие серебром рыболовные сети. Грациозно взобравшись на плот, они принялись бросать в воздух россыпи золотой пудры, которая повисала над водой желтым туманом. Слуги гарема обносили гостей вином. Теперь на озере появились маленькие деревянные лодочки, выкрашенные золотой краской, в которых сидели мужчины с золотистыми удочками. Приблизившись к женщинам на плоту, они начали забрасывать удочки в сторону женщин, в свете факелов тонкие нити паутиной высвечивались в темноте ночи. Гости, сидевшие на берегу, поощрительно восклицали и аплодировали. Одна за другой женщины, облаченные в серебристые сети, были пойманы на крючок, их с наигранным усилием выудили с плота и утянули под воду, а мгновением позже они уже восседали в лодках рыбаков.

– Прекрасно задумано, – сказала Ситамон Нефертити. – Ой, смотри! Мужчины укладывают камни в костер для нубийских укротителей огня.

Нефертити сделала знак рабу, и чаша Ситамон бесшумно наполнилась снова.

– Тебе понравилось вино, императрица? – негромко спросила она.

Ситамон кивнула и выпила.

– Оно великолепно. Откуда ты только берешь его?

– Это с виноградников твоего отца в Дельте. Чудесный урожай. Рамес, управляющий, прислал его мне специально для такого случая.

– Ты так много сил вложила в устройство праздника.

Нефертити слегка улыбнулась, отметив, что от выпитого вина щеки Ситамон раскраснелись, а речь сделалась немного замедленной.

– Это вовсе не обременительно – я же старалась для друзей, – сказала она. – Кроме того, нам всем нужно как-то вознаградить себя за го, что мы изнываем здесь в сезон шему. Хоть скоротаем время.

Ее главный управляющий Мерира подошел и поклонился.

– Угощение готово, царица.

– Тогда подавай. Надеюсь, ты проголодалась, императрица.

Нефертити едва прикасалась к еде на своей тарелке, а Ситамон ела с аппетитом. Рыбаки на озере теперь вытащили серебряные ножи и, изображая потрошение податливых рыб, которых они выловили, танцевали под нестройные звуки флейт и барабанов.

– Должно пройти немного времени, чтобы камни достаточно нагрелись для заклинателей, – сказала Нефертити. – Пойдем еще поплаваем.

Ситамон посмотрела в сторону озера, где женщины снова резвились, повизгивая с пьяной веселостью. Оставшиеся на берегу были заняты едой и разговорами. Поверхность темной воды внезапно покрылась рябью от набежавшего случайного ветерка. Ситамон, румяная и разгоряченная, согласилась поплавать. Они сбросили свои легкие одежды и пошли рука об руку к покрытому лилиями озеру, пробираясь между гостями, слишком пьяными, чтобы выказывать им почтение. Ситамон дважды споткнулась, но Нефертити вовремя подхватывала ее под локоть. В воде Ситамон разом пришла в себя.

– Давай доплывем до плота, – позвала Нефертити, откидывая с лица мокрые волосы. – Но остановись, когда станет слишком глубоко, Ситамон. Ты выпила слишком много вина.

Ситамон протестующе скривила свои полные губы.

– Ты предупреждаешь меня только потому, что я лучше тебя плаваю, и я докажу тебе это! – дерзко сказала она. – Ой, как холодно. Поплыли!

Она бросилась в воду и поплыла наперерез отражениям факелов. Нефертити следовала за ней, все более отставая. Когда они отплыли достаточно далеко, тьма начал сгущаться, и, наконец, они доплыли до темной воды, куда не достигал свет факелов ни с берега, ни с плота, на котором проходило водное представление. Взмахи рук Нефертити стали реже, потом она остановилась и только шевелила руками, чтобы не утонуть. Ситамон же все продолжала плыть, но взмахи ее рук к этому времени сделались слабее, а движения – более хаотичными. Нефертити посмотрела, как она исчезает в полосе темноты, спокойно повернула назад и неспешно поплыла обратно к берегу.