Княгиня Ольга. Истоки - Лада Отрадова Страница 35

Дружина одобряюще ухает и принимается ритмично ударять оружием о свои щиты, в такт сердцебиению двух противников наполняя их вены боевым духом и нечеловеческой силой, словно мифических воинов-берсерков из скандинавских саг.

Прокашлявшись, Игорь поднимает глаза на соперника и угрожающе смотрит на него исподлобья.

Ари размахивает своей булавой, ревя с яростью самого Одина, однако ловкость и быстрота рефлексов великого князя оказываются для последнего спасением: он уклоняется, парирует и наносит ответные удары с расчётливой точностью, искусно совмещая и балансируя атаку и защиту. Уроки дяди в детстве не прошли даром.

Так проходит несколько минут.

Пот струится по лбу новобранца, когда он понимает, что решимость князя нельзя недооценивать. Взгляд Ари скользит по многочисленным зрителям, по братьям по оружию, смеющемуся Бранимиру, как всегда серьёзному Вещему Олегу… и снова встречается с Ольгой, сложенные вместе пальцы руки которой ложатся на одну из серебряных монет на шейной гривне.

— Князь Игорь, — молвит она и повторяет более громко, переходя уже на крик. — Победа за князем Игорем!

— Победа за князем Игорем! — срывается на сей раз с губ Вещего Олега, и слова поддержки хором подхватывает дюжина наблюдающих за поединком дружинников. — Победа за князем Игорем! Игорь!

— Игорь!

— Наш князь Игорь!

— Игорь!

Устав, но по-прежнему не сдаваясь, Ари кидается на князя, но молодой правитель неумолим, он словно выходит за пределы своих физических возможностей, подбадриваемый возгласами и поддержкой толпы. В его глазах пылает тысяча солнц, его желание доказать свою правоту и умения сейчас сильнее, чем когда-либо прежде.

Схватка усиливается, непреклонный дух князя сливается с неукротимым опытом дружинника в завораживающем и опасном танце тел и оружий. Каждый удар становится всё точнее, всё расчётливее, всё болезненнее, ведь оба участника схватки уже успели выдохнуться и получить пару-тройку ссадин и синяков, а значит, понимают, что настало время для последнего решающего столкновения.

Наконец, через несколько минут, когда Ари замирает на месте и переводит дыхание, Рюрикович, кажется, находит брешь в его обороне. Молниеносным и с вложенными в него последними силами на пределе движением меч наносит удар по булаве скандинава, обезоруживая его одним безупречным выпадом.

На мгновение толпа замолкает, чтобы через секунду издать радостные возгласы, эхом разносящиеся по окрестным лесам, ибо стали они свидетелями победы могучего князя и стойкости товарища-дружинника.

Игорь, запыхавшийся, но широко улыбающийся и полный ликования, протягивает руку, чтобы помочь проигравшему встать на ноги. Ари в благодарность кивает и склоняет перед правителем голову, то же самое делают и все остальные члены дружины.

Ольга с облегчением вздыхает.

* * * * *

Один, два… пять, ровно по числу пальцев на руке серебряных дирхемов с отверствиями в центре покидают украшение на шее варяжки и быстрым движением вкладываются в ладонь Ари.

Воин молча улыбается и благодарит девицу сдержанным кивком. Осмотревшись, нет ли случайных свидетелей их сделки, он убеждается в отсутствии зрителей и быстро покидает сени охотничьего домика. В карманах скандинава теперь ещё больше драгоценностей, которые можно будет на славу потратить в известном своими развлечениями Новгороде.

Едва только дверь избы закрывается, как Ольга вздрагивает: шаги раздаются не снаружи, а у неё за спиной. Дочь Эгиля резко схватывает ухват от печи и разворачивается к незваному гостю, всё это время бывшему где-то внутри… но, напуганная и готовая драться, видит напротив себя лишь Вещего Олега.

— Вы следили за мной, — говорит она, разгневанно шевеля ноздрями и не торопясь избавляться от ухвата, лишь крепче зажимая его рукоять. — Зачем?

— Хотел удостовериться, верны ли мои догадки. Игорь неплохо сражался, но выносливости и силы Ари у него нет, как шансов победить его. Как тебе удалось так быстро устроить это?

— Мой отец — купец, торговать я научилась раньше, чем ходить, — по-кошачьи сверкает серыми глазами Ольга и, заметив пристальный взгляд собеседника на ухвате, всё же кладёт его обратно на законное место и вопросительно поднимает одну бровь. — Или Вы не ожидали от меня такого?

— Я знал, что ты справишься, — хохочет воевода и довольно улыбается. — Но чтобы так — действительно не ожидал. А если Игорь не досчитается монет на украшении?

— Пока не буду надевать, совру, что потеряла или рассыпала монеты, когда открыла застёжку. Да и вряд ли его будут интересовать подобные мелочи, сейчас он опьянён победой и предсказанием.

— Ты… успела неплохо узнать его. Похвально. Надеюсь, и дальше меня не разочаруешь.

Прославленный воин отправился в свою комнату, а в спину ему упёрся сердитый взгляд будущей жены его племянника. Если кого-то она и не разочарует — то только ради себя и своих близких.

* * * * *

Когда на окружающие просторы лесов и лугов опустился полупрозрачной вуалью прохладный туман, среди частокола деревьев и треска костров, у которых грелись дружинника, появилась одинокая фигура, что в темноте ночи напоминала мифического кентавра.

Одинокая гнедая кобыла с шумным топотом копыт ворвалась в лагерь витязей и устроила там переполох. Покрытая пеной и потом лошадь, вздымая бока, несла на себе молодого воина, окровавленного и раненого. Одежда его, мокрая, со следами ила и ряски, за версту пахла болотом, на руках виднелись сливового цвета следы от верёвки и ссадины.

Один за другим дружинники вскакивают с насиженных мест и застывают на месте от оторопения. Один лишь Бранимир, отшвырнув в сторону недоеденный кусок жареной оленины, подскакивает к коню — и вовремя: всадник не выдерживает и теряет последние силы, упав прямо в руки могучего воина.

— Это же… — и без того светлое лицо опытного витязя бледнее, когда он видит, кто перед ним.

— Щука, — хмурится Вещий Олег и неотрывно смотрит на своего конюха. — Быстро, в домик его! Принесите воды и тряпья!

Среди дружинников прокатывается волна взволнованного шёпота, пока они не принимаются за работу. Ари торопливо достаёт из плетёной корзины флягу с водой, Бранимир несёт раненого парнишку в избу; сам же воевода с задумчивым выражением лица подходит к уставшему скакуну.

Он проводит мозолистыми руками по мокрым бокам животного и прищуривается. На теле лошади нет видимых порезов или синяков, что говорит о том, что она не участвовала в бою. Отсутствие пятен крови на шерсти ещё больше подтверждает эту теорию.

Ни порезов, ни стрел, застрявших в плоти, ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что животно побывала в битве. Казалось странным, что оно вернулось из жестокой сечи невредимым, когда её всадник был ранен. Единственное, чем была покрыта шкура кобылицы — это пот и грязь, свидетельства долгого и тяжёлого пути.

На