Виктория Холт - Обольститель Страница 34

— Оно будет таким бледным. На меня не обратят внимание.

— На мадам всегда обратят внимание. Я подумала о том, что простота платья оттенит блеск вашей красоты.

Армистед опустила глаза; она сама выглядела очень элегантно в черном платье, поверх которого был надет белый фартук.

— Перья в вашей прическе могут быть яркими. Миссис Робинсон кивнула.

— Какие цвета мы выберем, Армистед?

— Ну, мадам, это следует обдумать. Событие весьма важное, и мы должны убедиться в том, что все в порядке.

Миссис Робинсон кивнула. О, чудесная Армистед.

Это событие важно для нас обеих, подумала миссис Армистед, представив зрительно не только сцену в Ковент-Гардене, но и то, что последует за ней... могущественных мужчин, которые будут приходить в этот дом. Среди них, несомненно, найдется человек, который оценит незаурядное очарование миссис Армистед. Ковент-Гарден! Обитель славы! На улицах собирались толпы желающих увидеть королевскую кавалькаду. Принц Уэльский выглядел великолепно со сверкающей бриллиантовой звездой на голубом атласном камзоле. Как разительно отличался он от своего бедного старого отца и некрасивой беременной матери!

— Да благословит Господь принца! — кричали люди. Король был доволен. Для монархии полезна популярность любого члена королевской семьи. Что касается королевы, то она испытывала чувство гордости, слыша адресованные сыну приветствия.

— Он так красив,— пробормотала она.

Это было блестящее общество. Тут собрались лучшие музыканты и самые знатные люди страны.

В городе царила атмосфера предвкушения, порожденная сознанием того, что теперь, когда принц подрос, подобные события станут более частыми. Народ, несомненно, желал этого.

— Это была хорошая идея, а, как? — сказал король королеве.— Семья... на людях... в мире и согласии.

Королева согласилась, что идея была очень хорошей.

Миссис Робинсон сидела в своей ложе, привлекая к себе много внимания, потому что она редко выглядела так превосходно. Она и Армистед сообща решили, что ей надеть. Белый атлас с серебристыми кружевами был блестящей идеей, особенно в сочетании с перьями нежных оттенков розового и зеленого цветов.

Насколько она выглядела элегантней некоторых женщин в ярких нарядах! Она чувствовала себя весьма уверенно, откинувшись на спинку кресла в ложе, расположенной непосредственно над королевской.

Всех охватило радостное волнение. В театре находилась королевская семья. Мэри не могла видеть короля и королеву, но когда зал встал, она поняла, что они здесь. И почти немедленно в ложе напротив появился он. Красивого, блестящего принца Уэльского сопровождал его брат Фредерик.

Сердце Утраты забилось чаще, потому что, как только принц Уэльский выслушал аплодисменты зала, он сел и, оперевшись на край ложи, уставился со страстным обожанием на миссис Робинсон.

Это правда, подумала Мэри. Но она никогда и не сомневалась в этом. Она притворялась, желая выиграть время на обдумывание того, как ей справиться с этой соблазнительной, но крайне деликатной ситуацией. Теперь она не могла ссылаться на свои сомнения по поводу авторства письма. Принц продемонстрировал ей свои чувства.

Зазвучала музыка, но взгляд принца был по-прежнему прикован к ложе миссис Робинсон. Это заметили многие из присутствовавших. Люди зашептались. На кого это смотрит принц влюбленными глазами? Конечно, на миссис Робинсон, актрису из «Друри-Лейн». На женщину, которая поразила его, когда он смотрел «Зимнюю сказку».

Публику этот обмен взглядами между двумя ложами интересовал гораздо больше, нежели музыка. Это была эффектная пара, поскольку принц Уэльский в своем самом элегантном костюме являлся наиболее красивым молодым человеком в Ковент-Гардене, а миссис Робинсон, несомненно,— самой красивой женщиной. Ситуация казалась особенно забавной потому, что все происходило под носом у короля и королевы, которые, как все знали, так стерегли принца, что он мог лишь с большим трудом следовать своим желаниям.

Король ничего не замечал; он был поглощен музыкой. Аранжировка Генделя безупречна, думал он. Ни один музыкант в мире не сравнится с ним.

Королева, однако, проявляла меньший интерес к музыке, хотя она нравилась ей. Шарлотта имела возможность без помех любоваться своим обожаемым первенцем. Как он красив! Как она гордится им! Фредерик также был красивым юношей, но его нельзя было сравнивать с Георгом. Она вспомнила остроумные замечания, которые он произносил в детстве. Как она гордилась его способностями к учебе! Он был по-настоящему талантлив. Хотя немного своенравен. Какой ребенок не шаловлив? Она переживала, когда ему устраивали порку; король говорил ей, что она должна быть умнее, потому что жалеть розог — это значит портить ребенка. Король не признавался в том, что порка не приносила желаемых результатов; Шарлотта лучше других замечала растущую враждебность между отцом и сыном.

Она попыталась перехватить взгляд Георга и послать ему нежную материнскую улыбку, но он не смотрел в ее сторону. Его взгляд был устремлен выше их ложи. Шарлотта заинтересовалась этим.

Сейчас он улыбался, делал странные жесты. Что это значит? Он поднес программку к своему лицу, приложил руку ко лбу, выражая свое отчаяние. Удивительное дело! И все это адресовалось куда-то над их ложей.

Он опустил программку, теперь его лицо не было печальным, он улыбался, словно о чем-то умоляя. Он наклонился вперед и сделал вид, будто что-то пишет правой рукой на краю ложи.

Королева потеряла всякий интерес к музыке; как и большинство присутствующих, она сосредоточила все внимание на принце Уэльском, который продолжал вести себя странным образом, изображая, что он пишет. Он казался то самым несчастным молодым человеком, то самым счастливым. По-моему, решила королева, он подает кому-то знаки.

Периодически принц обращался к своему брату; Фредерик также смотрел, как зачарованный, куда-то поверх королевской ложи.

Наконец Шарлотта поняла.

Первая часть оратории закончилась. Король повернулся к королеве.

— Великолепно!—произнес он. — Аранжировка Генделя безупречна. Во всем написанном им чувствуется его гениальность. Я нахожу эту ораторию превосходной.

— Меня заинтриговало поведение принца...

— Принца, а, как?

Король бросил взгляд через весь театр.

— Он здесь. Я рад, что ему нравится хорошая музыка. Одно очко в его пользу, а, как?

— О, ему нравится хорошая музыка,— сказала королева,— но, похоже, его внимание сосредоточено на ком-то находящемся над нашей ложей. Я гадала, кто это может быть.