Джейн Фэйзер - Почти невеста Страница 33

Но ведь этот брак сулил ей и выгоды. Борис уткнулся носом в ее колени, и она нежно потрепала его за уши. Эта жизнь была ей по вкусу, всегда была… и ей не хотелось терять ее. Ее собаки, сад, дом, скромный комфорт и все то, что ей принадлежало и о чем она никогда прежде не задумывалась. И вот появилась возможность расширить свои горизонты. Эта мысль приятно возбуждала ее. Брак с Джеком Фортескью был ценой этой новой жизни. И насколько большой окажется эта цена?

Она взяла совок и принялась с яростью выпалывать сорняки, до сих пор ухитрявшиеся не попадаться ей на глаза. Она испытывала большее, чем обычно, удовлетворение, выдергивая с корнем лишние растения и бросая их в кучу за спиной.

Не было ли это похоже на символическое прощание с прошлым? Она его отбрасывала прочь. Арабелла покачала головой, нетерпеливо прогоняя эту фантазию. Нет, пока еще она не приняла решения. Арабелла подняла лицо к солнцу и ощутила тепло на веках, щеках и губах.

Страсть. Она подняла руки ладонями наружу и попыталась физически оттолкнуть эту мысль. Нет… не теперь… не сейчас. Но все же из головы у нее не выходили слова Мэг о скудости, серости жизни, которую она вела в своем целомудрии старой девы. Могли брак с Джеком Фортескью избавить ее от этого?

Ее прежде напряженные плечи расслабились и опустились. Она глубоко вздохнула. Собаки плюхнулись с ней рядом, тяжело дыша, и это было еще одним признаком безжалостного зноя в конце летнего дня. Фредерик проиграл Джеку Фортескью жизнь, состояние и, возможно, душу. Почему? Похоже, Сент-Джулз не посягал на ее жизнь. Состояния же у нее не было. Но душа ее – это было из другой области.

Вскрикнув, она отдернула руку от куста чертополоха, который яростно атаковала. Было неразумно не обращать внимания на его шипы. Арабелла снова опустилась на корточки. Капелька крови выступила на пальце. Конечно, душа ее подвергалась некоторому риску. У нее возникло чувство, что, если она не проявит осторожности, Джек Фортескью проглотит ее целиком.

Она пососала палец и сунула совок в карман передника, выпрямляясь из согбенного над розовым кустом положения. Волосы ее липли ко лбу, и она убрала их. Она ведь попросила Бекки приготовить для нее ванну заранее, а теперь уже было около четырех. Обед был назначен на пять, и времени у нее оставалось в обрез.

Она щелкнула пальцами, подавая знак собакам, и направилась к дому.

Арабелла почувствовала себя немного лучше, потому что теперь по крайней мере решение вырисовывалось. И тут нахлынули воспоминания о ее единственном злополучном сезоне в Лондоне. Неужели она вообразила, что и вправду сможет принять этот жалкий, мелкий и ничтожный мир и стать его частью? Мир, в котором показывать себя и видеть других было единственно важным?

Но что могло быть хуже, чем жизнь до конца дней за счет подаяния ее корнуэльских родственников?

Во что ей обойдется ее решение? Она провела рукой по влажным прядям, и ей показалось, что сейчас ее голова лопнет.

Бекки ждала ее в спальне с дымящейся ванной, распространявшей аромат лаванды, и чашкой лимонного сока.

– Я подумала, может быть, вы наденете платье из розового штофа, миледи? – спросила она, показывая на свежевыглаженное платье на кровати. – Его светлость всегда такой нарядный.

– Да, это так, – согласилась Арабелла суховатым тоном, оглядывая свои взлохмаченные волосы в зеркале.

– Сегодня вечером надо надеть корсет, мэм. И может быть, кринолин? – предложила Бекки, и в голосе ее Арабелла расслышала надежду.

Корсет был необходим, чтобы платье сидело как следует. Но это была единственная уступка, на которую была согласна Арабелла. В кринолине нужды не было. Она вспомнила слова герцога о том, что он хотел бы сам выбирать для нее наряды, и решила, что это замечание задевает ее. Возможно, ее нынешний гардероб был немодным и выглядел деревенским, зато отлично подходил для загородной жизни. И почему же, черт возьми, он так странно выразился? В его замечании было нечто оскорбительное.

– Только корсет, – твердо сказала Арабелла.

У Бекки был разочарованный вид. Арабелла сделала попытку примириться с ней:

– Право же, и для корсета слишком жарко, Бекки. Но я его надену, а ты причеши меня на свой вкус.

Глаза Бекки сверкнули.

– Попудрим волосы, миледи? Я сейчас принесу коробку с пудрой.

– Нет, – возразила Арабелла с большим чувством, чем намеревалась. – Нет, Бекки. Все, что угодно, но только не пудра. – Она передернула плечами, вспомнив чудовищное сооружение на голове Лавинии Эслоп. – Мы отлично обойдемся лимонным соком, а при твоей сноровке, уверена, ты добьешься блестящего результата.

Польщенная Бекки улыбнулась и принялась помогать Арабелле снимать грязную одежду.

– О да, миледи. У вас такие красивые волосы. Причесывать их одно удовольствие.

Арабелла ступила в медную ванну со вздохом наслаждения. Она скользнула в воду, подтянула колени к подбородку и откинула назад голову, в то время как Бекки принялась поливать ее волосы и массировать кожу головы, втирая в нее специальное мыло.

– Как бы тебе понравилось жить в Лондоне, Бекки?

Руки Бекки замерли.

– О Господи, миледи! Город… Я бы не смогла там жить.

– Если я уеду, ты отправилась бы со мной? – спросила Арабелла как можно непринужденнее.

Бекки было всего шестнадцать, и пока она не давала повода думать, что у нее появился ухажер.

– О, не знаю, миледи. – Бекки принялась полоскать мокрые локоны Арабеллы. – А вы уезжаете, леди Арабелла?

– Я подумываю об этом, – ответила Арабелла. – И если уеду, хотела бы взять тебя с собой. Если, конечно, здесь нет кого-то, кто тебя удерживает. Право, Бекки, не думаю, что смогу без тебя обойтись.

– О, миледи… здесь ведь моя мама, – сказала Бекки, поливая ее волосы лимонным соком.

– Мы бы стали приезжать сюда на Рождество и каждый год на лето, – успокоила ее Арабелла. – И в Лондоне у нас будут лакеи, грумы и еще тысяча возможностей… Не думаю, что миссис Фит захочет лишить тебя такой перспективы.

Арабелла подумала, что, прощупывая Бекки, в то же время убеждает самое себя.

– Ну, не знаю, миледи, – ответила Бекки, но в голосе ее уже исчезли нотки сомнения.

– Подумай об этом, Бекки. – Арабелла поднялась из воды, стряхнув с себя целый дождь капель, и потянулась за полотенцем. – Мы вернемся к нашему разговору через несколько дней.

Она уже была готова, когда часы пробили пять. Бекки убрала ее волосы в шиньон, теперь возвышавшийся на затылке, напомадила локоны, свисавшие вдоль щек, специальным блестящим шоколадом и искусно перевила их лентами темно-красного шелка. Корсет приподнял ее грудь над низким декольте, а розовое платье из штофа облегало ее талию, подчеркивая пышность юбок.