Мой грешный муж - Миа Винси Страница 28

— Ты слышал это, Дас?

Джошуа уставился на пустые ступени, удивляясь, что они не покрыты инеем.

— Ей все равно. Ни капельки не интересно.

— А… я домой, — сказал Дас.

Джошуа все еще смотрел на лестницу и не слышал, как он ушел.

ОСТАВШИСЬ ОДНА В СВОЕЙ СПАЛЬНЕ, Кассандра ворочалась на ковре, держа в руках скомканный ночной чепец. Она приготовилась ко сну и отослала горничную, потому что не знала, что еще делать. Но было еще слишком рано, чтобы ложиться спать, ее руки слишком сильно дрожали, чтобы шить, а мысли были слишком затуманены, чтобы читать.

Если бы только она была сейчас в Санн-парке. В эти часы после ужина они все были бы в гостиной. Они с Люси и Эмили разыграли бы одну из пьес Эмили, возможно, ту, где Ромео и Офелия тайно убегают в Арденский лес. Или они играли бы в игры, такие как «Музыкальное волшебство» или «Ленты», и Люси настаивала бы на самых ужасных наказаниях для проигравших. Или, может быть, они пели бы, пробуя гармонию в новой песне, и мама присоединилась бы к ним, а мистер Твит запрыгивал бы на фортепиано и стучал бы по клавишам, пока его не погладили бы.

Ей было все равно. Все равно.

Краем глаза она заметила кровать. Джошуа лежал на ней и рассказывал о своем детстве. Он смеялся над ее ночным жакетом, безжалостно дразнил ее и гладил по лицу, и все это время он знал, что…

Дьявол!

Кассандра отбросила в сторону ночной чепец. Она выскочила из своей комнаты, сбежала по лестнице и ворвалась в его кабинет.

Дьявол сидел у камина необычно неподвижно, поэтому она погромче захлопнула дверь. А он лишь повернул голову, надменно поднял брови и откинулся на спинку стула.

Джентльмен не остается сидеть, когда леди стоит, могла бы она напомнить ему, но зачем даже пытаться? Джентльмен не оставляет свой сюртук и шейный платок валяться на мебели. Джентльмен не ругается в присутствии дам. Джентльмен не станет ложиться в постель с женщиной, которая сбежала с бывшим женихом его жены.

Прилив крови грозил развязать ей язык. Нет, она не была склонна к драматизму, истерикам или тирадам. Ее сестры были живыми и страстными. Кассандра же была спокойной, рассудительной, практичной.

Сегодня вечером она будет спокойной и рассудительной.

— Объяснись, — сказала она, подчеркнуто четко выговаривая каждый слог.

— Ты сказала, что тебе все равно.

— Мне было бы все равно, даже если бы ты переспал с половиной женщин в мире, в то время как другая половина наблюдала бы за этим.

Ее голос повысился. Она судорожно вздохнула. Спокойная. Здравомыслящая.

— Но почему именно она? Почему она?

Он вытянул свои длинные ноги перед собой и скрестил лодыжки, огонь отражался в блестящих ботинках. Как он смеет быть таким спокойным? Как он смел спать с этой женщиной?

Гарри, милый мой… Бесчинства вашего мужа… Мы не должны говорить о мистере Девитте…

— Почему вы так беспокоитесь, мадам? — спросил он. — Из-за вашей драгоценной репутации? Или потому, что вы все еще любите Болдервуда?

— Потому что она украла мою жизнь! У меня должен был быть настоящий муж. Дети. Но все это досталось ей, а мне достался ты!

Одним движением он встал. Навис над ней. Отлично: так ей будет легче ударить его по… по… яйцам, и тогда он дважды подумает, прежде чем снова их достать.

— Тебе не приходило в голову… — начал он, но она уже не слушала.

Она продвигалась вперед на странно дрожащих конечностях, ее измученный разум наполнился образами того, как он целует Филлис, прижимается своими прекрасными губами к ядовитому рту Филлис, и возбуждение в ее венах хлынуло в голову и завладело ее языком.

— Прошлым вечером мне пришлось стоять там и вежливо улыбаться, пока она отпускала ехидные комментарии о том, что я вышла за тебя замуж только из-за твоих денег.

— Она что?

— И говорила, что у них с Гарри настоящая любовь…

— Так он Гарри, да?

— А я ответила, что я совершенно довольна своим браком, а она все это время смеялась надо мной, потому что она не только вышла замуж за моего жениха, но и спала с моим мужем!

— Они лгут. Я никогда не прикасался к ней.

Он шагнул к ней, но она обошла его, оказавшись вне пределов его досягаемости, за его стулом. Она обеими руками вцепилась в его богато украшенную спинку. Слова продолжали литься из нее потоком, и все, что она могла сделать, это держаться.

— Тебе показалось это забавным, да? Бедная брошенная невеста, возможность совершить благотворительный поступок. Давай сделаем ей одолжение и женимся на ней, потому что, видит Бог, никто другой этого не сделает. Но почему бы не подшутить над ней? Ты же любишь дразнить.

— Я этого не делал.

— Или, может быть, ты решил оставить маленького кукушонка в их гнезде? Какая веселая шутка на будущее: давай посмотрим, как бывший жених моей жены воспитывает моего сына!

— Будь ты проклята!

Он бросился к ней, но она отскочила назад, все еще цепляясь пальцами за спинку стула. Стул отлетел назад вслед за ней, когда она наткнулась на стену, и едва не раздавил ей пальцы в чулках, когда он упал на ковер.

— Отойди от меня! Не прикасайся ко мне! Я ненавижу тебя!

Он застыл, почти комично раскинув руки, и ей показалось, что она увидела, как в его глазах промелькнула боль. Затем он развернулся, прошелся по комнате, сначала в одну сторону, затем в другую, как зверь в клетке. Кассандра вжалась лопатками в стену, хватая ртом воздух, дрожа от того, что по спине побежали струйки холодного пота.

Она сказала «Я ненавижу тебя». Она никогда не говорила таких вещей. Только не она. Она всегда была спокойной и рассудительной; ее семья нуждалась в том, чтобы она была такой.

— Я превращаюсь в Люси, — пробормотала она. — Вот что ты со мной сделал. Ты превратил меня в Люси.

Он настороженно наблюдал за ней с другого конца комнаты. Ее кожу покалывало от непривычного стыда.

— Прости, — сказала она. — Я не знаю, что на меня нашло.

— Не извиняйся.

Он подошел к графину с бренди и налил себе порцию в стакан.

— Ты была расстроена, ты выплеснула свою злость, и никто, кроме стула, не пострадал.

Бедный стул. Он действительно выглядел жалко со своей твердой спинкой, ножки беспомощно болтались в воздухе.

— Присаживайся. Я сейчас подниму его. — Он одним глотком допил бренди и начал наливать еще.

Оцепенев, она присела на маленький диванчик напротив перевернутого стула,