Стрекоза в янтаре - Диана Гэблдон Страница 25

— У него были довольно противоречивые вкусы. Но хотел он только… Джейми.

Ни при каких обстоятельствах не употребила бы я слова «любил». Горло сдавило, и я проглотила последние капли виски. Роджер, подняв графинчик, вопросительно взглянул на меня, я кивнула и протянула бокал.

— Джейми? Это Джеймс Фрэзер? И он был…

— Был моим мужем, — ответила я.

Брианна затрясла головой, точно лошадь, отгоняющая мух.

— Но ведь у тебя был муж! — воскликнула она. — Ты не могла… Даже если… просто… Я не имею в виду… ты просто не могла!..

— Пришлось, — коротко ответила я. — В конечном счете я поступила так непредумышленно.

— Но, мама, как же можно выходить замуж за первого встречного?

Брианна окончательно утратила манеры заботливой сиделки у постели душевнобольной. Что ж, может, это и к лучшему, пусть даже альтернативой будет гнев.

— Ну, нельзя сказать, что за первого встречного, — ответила я. — Просто у меня не было выбора. Иначе я попала бы в лапы Джеку Рэндоллу. Джейми женился на мне, чтобы защитить от него, что было очень благородно с его стороны, — закончила я, глядя на Бри поверх бокала. — Он вовсе не был обязан делать это, однако сделал.

Вспомнилась наша первая брачная ночь. Он оказался девственником, при прикосновении ко мне руки его дрожали. Я тоже боялась, но по иным причинам. Тогда, на рассвете, он держал меня в объятиях, прижимаясь обнаженной грудью к моей спине. Я чувствовала крепкие теплые бедра, касающиеся моих ног, а он бормотал мне в облако волос: «Не бойся, теперь нас двое…»

— Дело в том, — я снова обращалась к Роджеру, — что я никак не могла вернуться. Мне пришлось бежать от капитана Рэндолла, когда шотландцы нашли меня. Это была группа погонщиков скота. Джейми оказался с ними, все они были родственниками его матери, Маккензи из Леоха. Они не знали, что со мной делать, и взяли с собой как пленницу. И я снова не могла бежать.

Я вспомнила свои бесплодные попытки бежать из замка Леох. И тот день, когда я сказала Джейми правду, в которую он поверил не больше, чем Фрэнк, но, по крайней мере, вел себя так, будто поверил. И он отвез меня обратно к тем камням.

— Возможно, он считал меня ведьмой, — говорила я с закрытыми глазами, улыбаясь этой мысли. — Теперь считают сумасшедшей, а тогда — ведьмой. Таковы нравы и влияние культуры, — добавила я и открыла глаза. — Теперь это называют физиологией, а тогда — магией. Разница не столь уж велика.

Роджер кивнул немного растерянно.

— Меня судили за колдовство, — продолжала я. — В деревне Крэйнсмуир, неподалеку от замка. Джейми спас меня, и тогда я все ему рассказала. И он отвез меня к камням и велел возвращаться. Назад, к Фрэнку.

Я замолкла и, глубоко вздохнув, вспомнила октябрьский день, когда судьба моя снова оказалась в моих руках и мне предстояло сделать выбор.

«Возвращайся, — сказал он тогда. — Здесь тебя ничего не ждет, кроме опасности».

«Неужели ничего?» — спросила я.

Будучи слишком благородным, чтобы говорить на эту тему, он тем не менее ответил, и я сделала свой выбор.

— Было слишком поздно, — сказала я, разглядывая свои руки, лежащие на коленях.

Небо потемнело, собирался дождь, но два моих обручальных кольца, золотое и серебряное, все еще отливали блеском на пальцах. Выходя за Джейми, я не сняла с левой руки золотого кольца Фрэнка, а серебряное, подаренное Джейми, носила на четвертом пальце правой в течение вот уже двадцати с лишним лет.

— Я любила Фрэнка, — тихо произнесла я, не поднимая на Бри глаз, — очень любила. Но к тому времени сердце мое целиком принадлежало Джейми, сердце и каждая клеточка тела. Я не могла его бросить, просто не могла…

Ища поддержки, я подняла глаза на Бри. Она смотрела на меня с каменным выражением лица.

Я снова опустила глаза и продолжила:

— Он отвез меня к себе домой, в Лаллиброх, так называлось это очень красивое место…

Я прикрыла глаза, чтобы не видеть больше этого выражения на лице Брианны, всеми силами вызывая в памяти образ Брох-Туараха, тогдашнего Лаллиброха. Прелестная шотландская ферма, с лесами и ручьями. Тут был даже клочок плодородной земли — явление для этих краев редкое. Очаровательный тихий уголок, надежно защищенный высокими холмами и горными перевалами от бурь и невзгод, сотрясавших Шотландию. Но даже Лаллиброх мог служить лишь временным убежищем.

— Джейми был объявлен вне закона, — объяснила я, и перед глазами предстали шрамы, следы порки, которые англичане оставили на его спине. Целая сеть тоненьких белых линий, покрывавшая широкие плечи, точно паутина. — За его голову было обещано вознаграждение. Выдал его англичанам один из арендаторов. Те схватили его и отвезли в тюрьму в Уэнтуорте, чтобы там повесить.

Роджер громко присвистнул.

— Жуткое место! — заметил он. — Вы там были? Стены, должно быть, футов в десять толщиной.

Я открыла глаза.

— Да, так оно и есть. Я была в этих стенах. Но даже самые толстые стены имеют двери.

В груди я вновь ощутила холодноватый огонек — смесь храбрости с отчаянием. Именно эти чувства привели меня тогда в Уэнтуортскую тюрьму в поисках моего возлюбленного.

«Если я тогда могла сделать это для тебя, — мысленно обратилась я к Джейми, — то смогу и сейчас. Только помоги мне хоть немного, чертов шотландец, помоги!»

— Я вытащила его оттуда, — сказала я и глубоко вздохнула. — Вернее, то, что от него осталось. Джек Рэндолл командовал гарнизоном в Уэнтуорте.

Мне страшно не хотелось, чтобы в памяти вновь всплыли те образы, но остановить их я не могла. Обнаженный, окровавленный, Джейми лежит на полу… Поместье Элдридж, где мы нашли убежище…

«Я не позволю им забрать меня назад, англичаночка», — сказал он мне сквозь стиснутые от боли зубы, пока я вправляла вывихнутые кости его руки и промывала раны.

«Sassenach»… Так он называл меня с самого начала; по-гэльски это слово обозначает «англичанка, чужестранка». «Англичаночка». Сперва он выговаривал это прозвище насмешливо, затем с нежностью.

И я не позволила им забрать его, спрятала с помощью его родственника, маленького шотландца по имени Мурта Фрэзер. И переправила Джейми через пролив во Францию, где мы нашли приют в аббатстве Святой Анны де Бопре. Там служил аббатом один из его дядьев. Но, оказавшись там, я вдруг обнаружила, что спасение его жизни не единственная стоящая передо мной задача.

То, что сотворил с ним Джек Рэндолл, оставило в его душе не менее глубокие незаживающие раны, чем бич, которым его хлестали по спине. Я до сих пор толком не понимаю, как мне удалось справиться тогда с демонами, терзавшими его душу, причем справиться в одиночку. Когда