Соня Мармен - Река надежды Страница 22

С трудом переводя дыхание, она прижалась спиной к стене и закрыла глаза.

– Я не знаю, что ответить, Александер. Правда, не знаю… Ты, конечно, прав. Мне не надо было искать с тобою встреч…

Его пальцы нежно коснулись ее щеки, очертили контур губ, по шее опустились к груди, и уже в следующее мгновение она почувствовала там же деликатное прикосновение его губ. Прижав руку к бешено бьющемуся сердцу, она погладила то, что осталось от ампутированного пальца.

Недалеко от них проехала повозка, послышались детские голоса. Заметив их, дети стали смеяться, потом убежали. Александер вздохнул и подумал с грустью: «Вот к чему приводят высокие чувства! Вот чем заканчиваются все мои попытки переломить судьбу! Колл ведь предупреждал, что эта маленькая богачка никогда не будет моей! Но, ослепленный любовью, я не стал его слушать!» Он не заметил тогда, из какого тонкого шелка на ней платье; не заметил сияния золота и серебра у нее в ушах и на шее; не обратил внимания на аромат дорогих духов… Глухой и слепой ко всему, он очертя голову кинулся в бездну.

– Изабель, у нас все равно ничего не получилось бы… – шепотом произнес он. – Все против нас, неужели ты не видишь? Мы из разных миров, у нас все разное! Ты привыкла жить в достатке, а мне приходится довольствоваться малым. Знаешь ли ты по-настоящему, что такое голод? Вряд ли! А я знаю это с детства. Ты и представить не можешь, что мне пришлось пережить… И сейчас мы живем по-разному. О Изабель! Что осталось сегодня от нас, от нашей любви? Одни воспоминания! Но со временем они померкнут…

«Нет, Алекс! Осталось намного больше, чем воспоминания! – пронеслось в голове у Изабель. – У нас есть наш сын!» Но вслух она это произнести не решилась. Нет, пока еще слишком рано… Она схватила Александера за лацкан.

– Если так, то будь моим любовником! Люби меня! Мне нужно… Ты мне нужен! Останься в Монреале, мы сможем встречаться! Ты расскажешь мне о своей жизни, потому что я хочу лучше узнать тебя, хочу любить тебя еще крепче!

Она прижалась к сильному мужскому телу, о котором мечтала столько ночей напролет. Александеру же вдруг почудилось, что этих четырех лет разлуки никогда и не было. Смежив веки, он представил себя на берегу реки Сен-Шарль. Мягко плещет о песчаный берег вода, сердце Изабель бьется у него под рукой… Огонь желания снова вспыхнул и ожег его изнутри. «Будь моим любовником!»

Любовником? Ему – стать любовником мадам Ларю? У него сжалось сердце. Разумеется, он мог бы… Но доставило ли бы это ему удовольствие? Смог бы он встречаться с ней, когда позволяют обстоятельства и когда у нее появится желание? Удовольствовалась бы его душа страстными, но короткими объятиями? Нет! Он не сможет вдыхать запах ее кожи, ласкать ее и не думать при этом, что другой мужчина несколько часов назад делал то же самое. С другой женщиной – возможно, но не с Изабель. Осторожно взяв руку молодой женщины, он отвел ее от своей куртки. Когда он заговорил, голос его звучал спокойно, пожалуй, даже слишком спокойно:

– Нет, Изабель, никогда! Я не привык ни с кем делить свою женщину. Все или ничего – вот мой принцип. И в душе я понимаю, что лучшее, что ты можешь сделать, – это меня забыть!

Взгляд его сапфирово-синих глаз, казалось, проник в самую глубину ее истерзанной души. Нет, она не хочет терять его снова! Она не переживет это новое расставание! Ноги Изабель подкосились, и она ухватилась за него, прижалась щекой к его рубашке. В складках материи мелькнуло что-то блестящее. Она расстегнула пуговицу и ощупью нашла предмет, который привлек ее внимание. «Мой нательный серебряный крестик! Он до сих пор носит его!» Она разрыдалась.

– Скажи, что больше не любишь меня, Алекс! Скажи, иначе я никогда не смогу тебя забыть!

– Я…

– Нет! – вскричала она, зажимая ему ладошкой рот. – Ничего не говори…

Он закрыл глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.

– Ты – жена другого, Изабель! Это факт, и с этим ничего не поделаешь. Я… я любил тебя всей душой. Но теперь…

– Теперь ты меня уже не любишь, да?

Она почти кричала. Ужас охватил Изабель при мысли, что она может потерять любимого навсегда, а ведь она так мечтала об этом дне, об этой встрече!

– Будь моей любовью, моим возлюбленным, умоляю!

– Ты предлагаешь мне легкую интрижку? Нет, Изабель, мне нужно больше. Я хочу тебя всю, чтобы ты была только моя! Впрочем, нет… я хотел тебя всю…

– Пьер ничего не узнает! Он не сможет помешать…

– Изабель, ты пытаешься убедить меня, что твой супруг благословит нашу связь? Это смешно!

Она открыла было рот, чтобы рассказать об унижении, которое пережила недавно по вине мужа, и о соглашении, которое они заключили, но передумала. Тогда пришлось бы рассказать и о Габриеле, ведь сохранение семьи ради ребенка стало главным условием этого соглашения. Имеет ли она право жертвовать благополучием сына ради любовной интрижки? Александер прав – это будет любовная интрижка, не более. Но этого ли она хочет? Не заставит ли ее адюльтер чувствовать себя еще более несчастной? И согласится ли Александер видеть, как его сын растет, окруженный заботами другого мужчины?

Он отодвинулся и одернул на себе рубашку и куртку.

– Мне еще нужно собрать вещи. Я уезжаю… завтра!

– Но ведь осенью ты вернешься? Алекс, может…

– Нет! Я не вернусь, Изабель. И не надо меня ждать. Желаю тебе… огромного счастья.

– Алекс! – позвала она, протягивая к нему руки.

Александер посмотрел на молодую женщину. Господи, как она красива! Но их связь ни к чему хорошему все равно не привела бы. Со временем они с Изабель либо возненавидели бы друг друга, либо стали бы друг другу безразличны. Так что лучше позволить каждому и дальше жить своей жизнью… Лучше сохранить прекрасные воспоминания о любви, даже если сейчас это представляется трудным. Их любовная сказка – в прошлом…

Он осторожно взял ее руку, поднес к губам, потом поклонился, чиркнув треуголкой о траву, повернулся и пошел прочь. Когда она позвала его, Александер подумал: «Боже, зачем я согласился с ней увидеться?» Эта встреча принесла ему одни лишь страдания. К тому же она могла подумать, что он нарочно разыграл эту карту с отъездом, чтобы уязвить ее побольнее… Отдавшись во власть эмоций, на этот раз он не смог сдержать слез – они потекли по щекам, закапали на рубашку. Влажная галька скрипела под ногами, словно плохо смазанные петли двери, которую он закрыл, оставив позади часть своей жизни.

– Beannachd leibh, mo chridh’ àghmhor…[33]

Он снова оказался один в настигшей его тишине блужданий.

В ушах шумело. Изабель сжала руками голову, чтобы унять боль, но от этого она только усилилась. С губ молодой женщины сорвался стон. Чья-то ласковая рука коснулась ее лба, потом отвела ее руки и уложила поверх одеяла на уровне груди. Изабель с трудом открыла глаза. Пьер стоял, склонившись у ее изголовья, и грустно смотрел на нее.