Страшные сказки Бретани (СИ) - Елисеева Елена Страница 20

— Добрый день, — послышался негромкий певучий голос. Обернувшись, Эжени увидела молодую, ненамного старше себя, женщину в монашеском облачении. Чёрное одеяние делало незнакомку ещё более худой и бледной, чем она была, сухое треугольное лицо казалось выцветшим, и на нём выделялись только большие карие глаза.

— Сестра Агата, к вашим услугам, — она склонила голову.

— Эжени де Сен-Мартен, — девушке пришла в голову новая мысль. — Очень удачно, что мы встретились. Я хотела расспросить вас о вашем прежнем священнике, отце Клоде Фоше. Вы его хорошо знали?

Сияние карих глаз померкло, сестра Агата опустила взгляд в пол и покачала головой.

— Не очень хорошо. Видите ли, я приняла постриг уже после того, как он покинул наши края.

— Почему он уехал? Ему не нравилась его паства? Он с кем-то ссорился?

— Отца Клода мало кто любил, — Агата поникла ещё больше. — Он был очень строгим и никому не прощал слабостей.

— А не ходили слухи, что его отношения с прихожанками… ммм… что он преступает границу дозволенного?

Монахиня, вздрогнув, подняла голову, и Эжени с изумлением увидела в её глазах слёзы.

— Простите, я что-то сказала не так?

— О нет, это не ваша вина, — сестра Агата поспешно вытирала глаза рукавом. — Просто… мне трудно говорить об отце Клоде. Я знаю, что злословить нехорошо, кроме того, он давно покинул наши края, но… Я мало что хорошего могу сказать о нём! — внезапно воскликнула она, прижимая руки к груди. — Но он никогда бы не завёл неподобающих отношений с женщиной, потому что он ненавидел женщин, всех ненавидел, любая мысль об… о связи между мужчиной и женщиной была ему противна! — она снова склонила голову, словно устыдившись своей внезапной вспышки. — Скажите, почему вы спрашиваете об этом?

— В моих краях не так давно погибла женщина, — честно ответила Эжени. — Говорят, что она утопилась. Я думаю, что отец Клод мог быть к этому причастен.

— Бедняжка! — сестра Агата торопливо перекрестилась. — Да сжалится Господь над её душой! Что ж, если вы считаете, что он своими упрёками мог довести её до самого страшного греха, то я скажу: да, мог. Боже, ведь три года назад и я могла оказаться на месте этой несчастной!

Эжени затаила дыхание, боясь, что не услышит продолжения, но похоже, монахине давно уже не терпелось высказать то, что она хранила в себе. Из её чудесных больших глаз одна за другой покатились слёзы, она подняла голову и с болью посмотрела на собеседницу.

— Дитя моё, вы, наверное, знаете, как в этом мире опасно быть женщиной! Каждый второй мужчина смотрит на тебя как на вещь, которую можно забрать себе! Вот и со мной случилось… случилось… — она отчаянно втянула носом воздух и продолжила дрожащим голосом, — случилось нехорошее. Я возвращалась от кузины к своему дому… было не так уж поздно, сумерки… На меня напали сзади, затянули верёвку на шее и… ох! Дальше я ничего не помню. Очнулась уже под утро — платье разорвано, всё в земле, шею саднит. Я не знаю, как Бог дал мне сил пережить это и не наложить на себя руки, — она снова перекрестилась. — Такой позор, такой позор! И отец Клод, когда я пришла к нему на исповедь, строго отчитал меня — дескать, я сама виновата, что гуляла по ночам, что улыбалась мужчинам, да ещё и надевала в церковь своё самое нарядное красное платье! Не помню, как я выбежала тогда из церкви, — глухим голосом закончила сестра Агата. — Слава Богу, что отец Клод вскоре уехал — не знаю, как я смотрела бы ему в глаза. Потом я стала Христовой невестой и вот уже третий год замаливаю свои грехи.

— А тот, кто совершил с вами это… его так и не нашли? — шёпотом, словно боясь спугнуть дикого зверя, спросила Эжени.

— Куда там! — горестно махнула рукой сестра Агата. — Я стараюсь не думать об этом, но когда понимаю, что он, возможно, ещё ходит по земле и стережёт в кустах молодых девушек… ох! Невольно согрешишь и пожелаешь ему поскорее оказаться в аду!

— А в ваших краях ещё бывали случаи нападений на девушек? — Эжени вся подалась вперёд в ожидании ответа.

— Порой такое случается, — вздохнула монахиня, понемногу приходя в себя. — Только ведь вы знаете, как оно бывает: девушка с молодцем из соседней деревни предаётся утехам на сеновале, вдруг вбегает отец девушки, и вот она уже плачет, что молодец взял её силой, и он убегает от отца, который норовит проткнуть его вилами, — она рассмеялась, но смех вышел натянутым и невесёлым. — Только вот с бедной Эмилией Тере вышло иначе — за год до того, как это произошло со мной. Ей было всего пятнадцать лет, а уж какая она была красавица — первая невеста в округе! И надо ж было матери послать её к тётке через лес! Идти вроде бы недалеко, и был ясный день, но только Эмилию кто-то подкараулил, накинул сзади верёвку и… — сестра Агата судорожно втянула воздух. — Помнится, матушка говорила мне: не будь как Эмилия, никогда не ходи через лес в одиночку! Я-то, глупая, думала, что со мной такого никогда не случится, я же осторожная!

— А что потом стало с Эмилией? — голос Эжени вновь упал до шёпота.

— Да что там говорить! — сестра Агата снова махнула рукой. — Бедная девочка после того случая просто пошла по рукам. «Что уж беречь, когда всё потеряно», — говорила она. Её бедная мать едва не сошла с ума от стыда. Вся деревня знала, что к Эмилии захаживают мужчины. В конце концов она уехала с кем-то, говорили даже, что в сам Париж. И никто, конечно, не знает, что за зверь сделал такое с бедной девочкой — всю жизнь ей сломал!

— И отец Клод, конечно же, грозил Эмилии самыми страшными карами?

— Как же иначе? — грустно отозвалась монахиня. — Он называл её вавилонской блудницей и непрощаемой грешницей, только ей было уже всё равно. Она после того случая так ни разу и не заглянула в церковь. Да сжалится над ней Господь, — сестра Агата опустилась на колени перед алтарём и молитвенно сложила ладони.

— Благодарю вас за вашу историю, — Эжени уже направлялась к выходу, чувствуя, что ещё немного — и она сама заплачет, завизжит, закричит от невыносимой душевной боли. — Вы мне очень помогли. Пусть Господь не оставит вас на вашем пути.

Глава VIII. Расплата за грехи

Если дорога вперёд казалась девушке очень долгой и трудной, то обратный путь прошёл как в тумане. Эжени что-то ела, что-то пила, ночевала в жёстких постелях на постоялых дворах, о чём-то переговаривалась с Бомани, смотрела на мелькающие за окном леса и поля, а в голове у неё билась одна мысль: «Быстрее, быстрее, быстрее!». Пока ещё не слишком поздно. Пока ундину не поймали и не сожгли на площади перед церковью. Пока ещё одна молодая девушка не оказалась жертвой насильника.

Едва вернувшись в родные края, Эжени отправила Бомани в замок — распрягать лошадей, а также велела ему найти Леона и передать ему немедленно явиться к церкви. Негр попробовал возражать, но хозяйка уже выскочила из кареты и почти бегом кинулась прочь. Было раннее утро, настолько раннее, что небо едва-едва сменило цвет с чёрного на синий, повсюду ещё лежали тени, а дорога терялась впереди, и Эжени пару раз едва не упала. Добежав, наконец, до церкви, она огляделась. Вокруг было тихо и пусто, обитатели деревни в такой ранний час ещё спали. Девушка решительно пересекла площадь, подошла к тяжёлой чёрной двери и постучала.

— Отец Клод! Это я, Эжени! Мне нужно срочно с вами поговорить!

Как она и ожидала, священник не спал и открыл дверь почти сразу же. Эжени скользнула внутрь, внимательно глядя в его воспалённые, полные тревоги глаза и задаваясь вопросом, спит ли он вообще в последнее время.

— Что случилось? — отец Клод поспешно запер дверь и повернулся к гостье. — Почему вы пришли ко мне в такой час?

— Я кое-что узнала о ваших прошлых делах, — она сразу перешла в наступление. — Я говорила с сестрой Агатой.

— Я не знаю никакой сестры Агаты, — он покачал головой.

— Возможно, до того, как она приняла постриг, её звали иначе. До того, как её взяли силой, растоптали и унизили, едва не задушили, а вы обвинили в случившемся её саму. Я и с Эмилией Тере говорила, — она солгала, глядя прямо в лицо священнику, и не почувствовала никаких угрызений совести.