Мой грешный муж - Миа Винси Страница 17

«Я слишком занята» было всего лишь приемлемым способом сказать: «Все остальное важнее, чем ты».

Как будет злорадствовать мистер Девитт, когда она признается в своей неудаче. Хуже этого будет то, что, вернувшись в Санн-парк, ей придется сказать Люси и Эмили, что она потерпела неудачу.

Снова.

Оказавшись лицом с мускулистыми мраморными воинами, она скрестила руки на груди и нахмурилась.

— Я присмотрю за своими сестрами. Я так и сделаю, — прошептала она воинам. — Если вы можете идти в бой без одежды, то и я найду другой способ.

Она ничего не знала о больших старых камнях, раскрашенных или каких-либо других, но она умела заводить друзей. Замужество понизило ее социальное положение, но она восстановит его. У нее будет так много друзей, что бабушка передумает, и даже если Люси взорвет здание парламента, их все равно будут принимать.

— И не пытайтесь остановить меня, — сказала она статуям.

Статуи не пытались остановить ее, и Кассандра решила считать это победой.

Однажды она последует примеру своей бабушки и будет вести самостоятельную активную жизнь. Но сейчас она ставила свою семью на первое место.

Семья! Вздохнув, она направилась к воротам, где ее ждал экипаж. Сестры ненавидели ее, мать забыла, как ее зовут, бабушка считала ее незначительной личностью, а муж хотел, чтобы она уехала.

Если бы она знала, что все так обернется, то взяла бы с собой своего кота.

Глава 6

Джошуа растянулся на диване в своем кабинете, напряженно размышляя, когда женский голос за дверью заставил его мысли рассеяться, как уличных мальчишек перед полицией. Он открыл глаза, но тут же наткнулся на вызывающий вид цветов на своем столе и снова закрыл их.

Будь проклята эта женщина. В течение трех дней, прошедших после того завтрака, она старалась не попадаться ему на глаза, но ее колонизация продолжалась безжалостно. Повсюду стояли вазы со свежими цветами, покоренный персонал улыбался чаще, а в самые неожиданные моменты в воздухе звучала фортепианная музыка, что было странным, так как он даже не знал, что в этом доме есть фортепиано. Надо признать, что прислуга также работала быстрее, и цветы не были неприятными, и оказалось, что музыка помогала ему думать.

Но дело было не в этом.

Другой голос за дверью: Филби. Хорошо: дворецкий не позволит отвлекать Джошуа. Сэмюэль, однако, частенько прокрадывался к нему; он прижимался к нему, положив свою темноволосую головку на руку Джошуа. Иногда он все еще чувствовал прикосновение этой головки, как будто даже его мышцы помнили мальчика.

Но, похоже, даже Филби не мог устоять перед любезным вторжением Кассандры.

Дверь открылась. Мгновение спустя она со щелчком закрылась. Даже не оборачиваясь, Джошуа понял, что он больше не один.

Он приоткрыл глаза, взглянул на незваную гостью — свежую, как одна из ее роз, в платье в розовую полоску — и снова закрыл их.

— Мистер Девитт, нам нужно поговорить.

— Уходите. Я занят.

— Вы лежите на диване и ничего не делаете.

— Я никогда не бездельничаю. Я не умею ничего не делать. Я человек, который не владеет искусством ничего не делать.

Он держал глаза закрытыми, но чувствовал ее присутствие, колеблющее воздух.

— И почему вы так упорно продолжаете оставаться раздетым? — спросила она.

— Раздетым? На мне ведь рубашка, не так ли?

Он проверил одной рукой. Да. Под баньяном на нем была рубашка. Он открыл глаза и заметил, что Кассандра наблюдает за его рукой, лежащей у него на груди. Затем она заметила, что он наблюдает за тем, как она наблюдает за ним, и поспешно начала переставлять цветы в букете, хотя ему казалось, что они расположены надлежащим образом. Легкий румянец выступил на ее щеках, таких же нежных, как те лепестки, которые она ласкала.

— Но ваш шейный платок, — сказала она, искоса взглянув на него.

— Мне он не нравится. Он стесняет мои движения.

— Ваш сюртук.

— Слишком тесный. Он стесняет мои движения.

Она вскинула руки, что заставило ее грудь двигаться.

— Одному богу известно, почему вы так озабочены движением. Вы не двигаетесь!

Одним прыжком он оказался на ногах. Он закинул баньян на плечи, затем лукаво взглянул на нее и, да, ага, снова поймал ее взгляд на себе. Она была нежеланной помехой, но, по крайней мере, с ней было интересно.

Он неторопливо подошел к ней, потянулся, чтобы достать из вазы несколько засахаренных лимонов, и оперся бедром о стол. Пока он жевал, она вытащила белый цветок на несколько дюймов, повернула его на несколько градусов, а затем отодвинула на один дюйм.

— В чем вообще смысл всех этих цветов? — спросил он.

Ее руки продолжали двигаться, быстро, уверенно, со знанием дела. Что бы она ни делала, композиция каким-то образом становилась более гармоничной. Умно. Бессмысленно, но умно.

— Свежие цветы — это приятно.

— Они бесполезны.

Он отошел подальше от этих дьявольски умелых рук.

— Ты срезаешь их, ставишь в вазу, а потом они умирают.

— Все умирает. Мы не можем избежать потерь, но мы можем компенсировать их удовольствием и радостью.

— Удовольствием и радостью?

Он резко обернулся.

— Вы пришли сюда, чтобы пофилософствовать? Если бы я хотел пофилософствовать, я бы обратился к работам кого-нибудь более…

Он подыскивал подходящее слово.

— Мертвого.

— Я буду иметь это в виду.

— Как долго вы собираетесь изводить меня? Ньюэлл говорит, что ваши усилия с герцогиней не увенчались успехом.

— Ей просто кажется, что ее семья пренебрегала ею. Она передумает.

— Если эта чертова женщина не хочет помочь вам, черт с ней. У вас есть друзья, — поспешно продолжил он, прежде чем она успела упрекнуть его за грубость. — Вас никогда не бывает дома, а я не могу сделать и двух шагов без того, чтобы кто-нибудь не сказал мне, какая миссис Девитт очаровательная, какая приятная, какой она любезный человек, и что нам стоит пойти на тот скучный ужин или на тот нелепый бал. Найдите кого-нибудь среди друзей, чтобы они помогли вам избавиться от Люси. — Он прошелся до камина и обратно, комната сегодня казалась меньше, чем обычно. — Как насчет той женщины, с которой вы были на днях — высокой, устрашающей?

— Арабелла, леди Хардбери?

— Та самая.

— Она предложила, но намекнула, что, возможно, находится в деликатном положении.

Его ноги замерли, а сердце бешено заколотилось от страха, что она может завести разговор о деликатных обстоятельствах. Он рискнул взглянуть на нее. Их взгляды на мгновение встретились, и затем