Летний сад - Полина Саймонс Страница 16

– ТАТЬЯНА!

Голос Даши несся со двора.

Неохотно повернув голову, Татьяна недоуменно посмотрела на сестру, стоявшую у калитки, упираясь ладонями в широкие бедра.

– Да, Даша? – негромко произнесла она. – В чем дело?

– Я тебя уже десять минут зову! Охрипла от крика! Ты меня слышала?

Даша была выше Татьяны и полнее; ее непослушные волнистые каштановые волосы были связаны в хвост, карие глаза негодовали.

– Нет, не слышала. Может, надо было кричать громче.

– Где ты была? Ты два часа пропадаешь – и это чтобы принести молоко через пять домов по дороге!

– А где пожар?

– Прекрати! Я тебя жду.

– Даша, – философски заметила Татьяна, – Бланка Давидовна говорит, что Христос благословляет терпеливых.

– Ох, ты умеешь зубы заговаривать, хотя ты – одна из самых нетерпеливых особ, кого только я знаю.

– Ладно, скажи это корове Берты. Я ждала, пока она вернется с пастбища.

Даша забрала у Татьяны бадейки.

– Берта и Бланка тебя накормили, так?

Татьяна округлила глаза:

– Они меня накормили, они меня поцеловали, они прочитали мне проповедь. А сегодня даже не воскресенье. Так что я сыта, чиста и едина с Господом. – Она вздохнула. – В следующий раз можешь сама пойти за молоком, нетерпеливая язычница.

Татьяне оставалось три недели до четырнадцати лет, а Даше в апреле исполнился двадцать один. Даша считала себя второй матерью Татьяны. Их бабушка видела в себе третью мать Татьяны. Старые леди, дававшие Татьяне молоко и беседовавшие с ней об Иисусе, думали, что они четвертая, пятая и шестая матери. Татьяна чувствовала, что ей вряд ли нужна даже та одна раздражительная мать, которая у нее имелась, – к счастью, в данный момент она находилась в Ленинграде. Но Татьяна знала, что по той или иной причине эти женщины, сестры, другие люди ощущали потребность быть ей матерями, удушать ее своей заботой, сжимать в сильных руках, заплетать ее пушистые волосы, целовать ее веснушки и молиться за нее Господу.

– Мама оставила на меня заботу о тебе и Паше, – авторитетно заявила Даша. – И если ты не желаешь этого признавать, я не расскажу тебе новости.

– Какие новости? – Татьяна подпрыгнула на месте. Она любила новости.

– Не скажу.

Татьяна запрыгнула на крыльцо, следом за Дашей вошла в дом. Даша поставила на пол бадейки. Татьяна, в детском летнем сарафане, бросилась к сестре и обняла ее, и та чуть не упала, прежде чем смогла восстановить равновесие.

– Не делай так! – не слишком сердито сказала Даша. – Ты уже слишком большая.

– Я не слишком большая.

– Мама меня убьет, – сказала Даша, похлопывая Татьяну по спине. – Ты только то и делаешь, что спишь, читаешь и не слушаешься. Ты не ешь, не растешь. Ты посмотри, какая ты маленькая!

– Ты вроде бы только что говорила, что я слишком большая. – Руки Татьяны обхватили шею Даши.

– А где твой чокнутый братец?

– Ушел на рассвете рыбу ловить. Хотел, чтобы и я с ним пошла. Чтобы я встала на рассвете. Я ему сказала, что я думаю на этот счет.

Даша обняла ее:

– Таня, да хворостины для растопки толще, чем ты! Давай съешь яйцо.

– Я съем яйцо, если ты расскажешь новости, – ответила Татьяна, целуя сестру в щеку, потом в другую. Чмок-чмок-чмок. – Ты никогда не должна придерживать для себя хорошие новости, Даша. Это правило: плохие новости для себя, хорошие для всех.

Даша усадила ее к столу.

– Не знаю, хорошие ли это новости, но… У нас новые соседи, – сообщила она. – По соседству теперь живут Канторовы.

Татьяна вытаращила глаза.

– Ты же не хочешь сказать… – потрясенно произнесла она, прижимая ладони к щекам. – Только не Канторовы!

– Именно это, ничего другого.

Татьяна засмеялась:

– Ты говоришь «Канторовы» так, словно они Романовы!

Даша продолжила взволнованным тоном:

– Говорят, они из Центральной Азии! Из Туркменистана, может быть? И у них, похоже, есть девочка – будет тебе с кем играть.

– И это твои новости? Туркменская девочка, чтобы играть со мной? Даша, тебе бы лучше соображать. У меня здесь целая деревня девочек и мальчиков для игр, и они говорят по-русски. И еще двоюродная сестра приедет на две недели, Марина.

– И еще у них есть сын.

– Вот как? – Татьяна окинула Дашу взглядом. – А! Понимаю. Не моего возраста. Твоего.

Даша улыбнулась:

– Да, в отличие от тебя некоторые интересуются мальчиками.

– То есть на самом деле это новости не для меня. Они для тебя.

– Нет. Девочка – это для тебя.

Татьяна вышла с Дашей на крыльцо, чтобы съесть сваренное вкрутую яйцо. Ей пришлось признать, что и она тоже взволнована. Новые люди не слишком часто появлялись в деревне. Вообще-то, никогда. Деревня была маленькой, дома из года в год сдавались одним и тем же людям, они росли здесь, обзаводились детьми, старели.

– Ты говоришь, они переехали в соседний дом?

– Да.

– Где жили Павловы?

– Больше не живут.

– А что с ними случилось?

– Я не знаю. Но их здесь нет.

– Это ясно. Но что с ними случилось? Прошлым летом они ведь здесь были.

– Они здесь были пятнадцать лет.

– Пятнадцать лет, – согласилась Татьяна, – а теперь в их дом переехали новые люди? Когда в следующий раз поедешь в город, загляни в местный Совет, спроси председателя, что стало с Павловыми.

– Ты в своем уме, что ты говоришь? Чтобы я пошла в Совет выяснять, куда подевались Павловы? Ты ешь лучше. Съешь яйцо. И хватит задавать вопросы. Я уже от тебя устала, а еще только утро.

Татьяна сидела, надув щеки, как бурундук, держа во рту яйцо и моргая. Даша засмеялась и прижала ее к себе. Татьяна отодвинулась.

– Сиди спокойно. Я заново заплету тебе волосы, они растрепались. Что ты сейчас читаешь, Танечка? – спросила она, занявшись ее волосами. – Что-то интересное?

– «Королеву Марго». Прекрасная книга.

– Не читала. О чем она?

– О любви. Ох, Даша… ты и представить не можешь такую любовь! Осужденный солдат Ла Моль влюбляется в несчастную католичку, жену Генриха Четвертого, королеву Марго. Такая невероятная любовь, просто сердце разрывается!

Даша засмеялась:

– Таня, ты самая милая из всех девочек! Ты абсолютно ничего ни о чем не знаешь, но рассуждаешь о любви в книге!

– Да, ты явно не читала «Королеву Марго», – спокойно откликнулась Татьяна. – Это не просто слова о любви. – Она улыбнулась. – Это песня любви!

– Я не могу позволить себе роскошь читать о любви. Я занята только тем, что забочусь о тебе.

– Но ты оставляешь немножко времени для вечернего общения.

Даша ущипнула ее:

– Для тебя все шутка. Ну, погоди немного, детка.