Ширли Басби - Пурпурная лилия Страница 16

Они обменялись до неприличия целомудренным поцелуем, и все же Сабрина впервые ощутила то, что не ощущала никогда раньше — приятный зуд внизу живота, странно затвердевшие соски и сумасшедшее желание прижаться к нему самым бесстыдным образом. Все это было ново для нее, и она растерялась, а потом отшатнулась от Бретта, безотчетно почувствовав опасность. Эта опасность манила ее, ибо была мучительным обещанием, наслаждения.

Что касается Бретта, то ее близость, ее невинный поцелуй подействовали на него куда сильнее. В то самое мгновение, когда его губы коснулись ее губ, он испытал настоящий взрыв страсти, от которого его кинуло в дрожь. Он не был неопытным юнцом, но никогда с ним не случалось ничего подобного, никогда он так безумно не желал отдать всего себя женщине, разделить блаженство и обладать, обладать ею полностью, чтобы она на всю жизнь запомнила и несла на себе печать его обладания. Он чуть было не потерял голову, но недовольный голос Олли вернул его к действительности.

— Вот так сражение из сражений! Сначала эта стерва протыкает вас кинжалом, а потом вы ее целуете!

Вздохнув, Бретт оторвался от Сабрины и, совсем уже придя в себя, с усмешкой проговорил:

— Милая кузина, думаю, я могу со всем основанием признать, что вы должным образом приветствовали мой приезд.

Сабрина была как в тумане и долго смотрела на Бретта, ничего не понимая, пока не увидела подскакавшего к ним Олли, который вел на поводу двух тяжело груженных лошадей.

— Кто это?

— Олли Фрэм, мой… э… слуга. А это моя кузина Сабрина дель Торрез. Мы будем жить в доме ее отца.

Олли и Сабрина обменялись взглядами. Для Олли существовали только два типа женщин — хорошие женщины и плохие женщины, и Сабрина показалась ему плохой. То, что она ранила его хозяина, тоже не могло расположить его к ней. Что касается Сабрины, то почти детская внешность Олли, заляпанная грязью одежда и редкая бороденка показались ей не вполне подходящими для слуги благовоспитанного и богатого молодого джентльмена, каким был Бретт Данджермонд. Однако, переведя взгляд на бороду Бретта я его одежду, она подумала, что они оба стоят друг друга. Она приветствовала Олли еле заметным кивком, а Олли в ответ просто-напросто фыркнул.

Взбудораженная всем происшедшим, Сабрина, спрыгнув с коня, была вовсе не такой собранной и спокойной, как ей бы этого хотелось.

— Езжайте за мной.

Тихонько свистнув, она подозвала Сирокко, и через несколько минут все трое были уже на пыльной красной дороге, что вела к дому Сабрины. Лес обступал ее почти непроницаемой стеной, и это была даже не дорога, а тропинка в окружении сосен, ив, перемешанных с дикими азалиями и корицей.

Бретту понравился дом, когда они выехали из леса и он встал прямо перед ним. Некрашеное дерево, потемневшее со временем, и окна в мавританском стиле напомнили Бретту Испанию.

Основное здание было одноэтажное, длинное и приземистое, а справа под прямым углом к нему было пристроено крыло в два этажа с узким балконом, огражденным ажурной железной решеткой. Вокруг дома раскинулся сад, а аллея среди деревьев вела к широкой двери, которая неожиданно отворилась, и из нее, улыбаясь, вышел Алехандро.

— Как я рад, что ты наконец приехал! Я уже несколько недель жду и уже было потерял надежду. — Улыбка исчезла с его лица, когда он заметил кровь на рубашке Бретта и растерянное выражение на лице Сабрины. — Что случилось? Разбойники?

Бретт на секунду запнулся.

— Нет. Скажем так, у нас с Сабриной произошло… взаимонепонимание.

Прекрасно зная характер Сабрины, Алехандро помрачнел и недовольно посмотрел на дочь.

— Что ты натворила на сей раз, чика? Сабрина поджала губы, огорчившись, что придется отчитываться перед отцом, но прежде, чем она придумала ответ, вмешался Бретт.

— Это не ее вина. Она приняла меня за разбойника, который хочет ее… э… утащить, а я подумал, что она мальчишка, потерявший управление лошадью. Так что я, наверно, вел себя не самым вежливым образом. Прежде, чем мы оба поняли свою ошибку, она довольно плодотворно защищала свою честь. — Усмехнувшись, он пренебрежительно кивнул на рану. — Не беспокойтесь, чепуха. Уверяю вас, я попадал в передряги и похуже.

— Понятно, — проговорил Алехандро, понимая, что Бретт не все ему сказал, но если у обоих нет охоты откровенничать, то и не надо. Он хлопнул в ладоши. — Эй! Бонита! Жозефа! Клемент! Илия! Быстрее! У нас гости!

В следующее мгновение двор наполнился слугами, которые принялись охать и ахать вокруг Бретта. Бонита и Жозефа увели его с собой, а за ними неохотно поплелся сгоравший от ревности Олли. Клемент и Илия приглядели за тем, чтобы быстро разгрузили лошадей и отнесли в комнаты, приготовленные для сеньора Данджермонда, багаж.

Двор опустел. Остались только Сабрина и ее отец, который самым внимательным образом разглядывал разлетевшиеся по плечам волосы дочери и ее хрупкую фигурку в мужском наряде.

— Мне кажется, тебе пора забыть мальчишеские замашки. Ты уже молодая женщина, а не мальчик-подросток. — Нежной улыбкой он смягчил недовольство, прозвучавшее в его голосе. — Твоей маме вряд ли понравилось бы то, что она сейчас бы увидела. Она бы подумала, что я тебя дурно воспитал.

Алехандро поднял бровь, как бы ожидая от нее ответа, но Сабрина упрямо вздернула подбородок, а так как он слишком хорошо знал, что это значит, то просто повернулся и пошел в дом к гостю.

Чувствуя себя брошенной и обиженной, Сабрина оглядела двор. Она чувствовала смятение. Ей было стыдно, и она сердилась на отца. Радуясь приезду Бретта Данджермонда, она в то же время не была ему рада, потому что он смутил ее и даже вроде оскорбил своим поведением. Но одно она знала точно. Бретт Данджермонд опять вошел в ее жизнь, даже не вошел, а ворвался как молния или ураган, и Сабрина испугалась, что ее жизнь изменилась навсегда.

Глава 6

Прошло несколько часов прежде, чем Бретт и Сабрина увиделись вновь, и обоим это время пошло на пользу. Бонита промыла и перевязала Бретту рану, и, хотя она ворчала, что останется шрам, беспокоиться было не о чем.

Вымывшись, побрившись и переодевшись, Бретт уже не был похож на разбойника. Лишь выражение глубоко посаженных, насмешливых жадеитовых глаз выдавало в молодом аристократе не очень-то благовоспитанного джентльмена.

Несомненно, из-за неожиданной встречи с Сабриной он ненадолго потерял контроль над собой, особенно когда вкусил сладость ее губ. Однако это безумие длилось совсем недолго, он быстро понял, как был глуп, и отругал себя за неосторожность. К тому времени, как они приехали на гасиенду, он уже уверил себя, что ничего особенного не случилось.