Нэн Райан - Пленница моего сердца Страница 14

Хотя за дверью оказался всего лишь посыльный, который, протянув ей конверт, поклонился и ушел, Анна не сразу стала вскрывать конверт, а протянула его сыну.

Клей вскрыл конверт и начал читать вслух:

«Уважаемая миссис Найт,

С сожалением сообщаем вам, что ваш отец, коммодор Клейтон Л. Тайгарт, умер во сне в девять часов вечера сего дня. Адмирал Тайгарт страдал от неизлечимой...»

Клей протянул письмо матери и медленно покачал головой. Смерть деда не стала для него большой личной трагедией: как-никак коммодор дожил до восьмидесяти трех лет. Старый адмирал до последнего дня оставался в трезвом уме и мог сам о себе позаботиться, он сам настоял на том, чтобы остаться в пансионе для вышедших в отставку военных моряков, и последние десять лет считал его своим домом, несмотря на неоднократные предложения Анны переехать в Мемфис и жить в одном доме с дочерью и внуком.

Однако существовал один момент, который крайне огорчал Клея. Дело было в том, что со смертью деда умерла его единственная надежда на зачисление в Военно-морскую академию.

Анна положила ладонь на плечо сына, в ее глазах стояли слезы.

– Мне так жаль, сынок. Я каждый день молилась, чтобы твой дед дожил до дня, когда ты закончишь школу, и подал бы за тебя ходатайство в академию в Аннаполисе.

– Ничего, мама. – Клей похлопал мать по руке, а потом поцеловал в висок. – Начинай упаковывать вещи. Я пойду на пристань и попробую заказать билет на пароход.

Анна кивнула:

– Еще остался профессор Макдэниелз – он поможет тебе всем, чем может. Возможно, надежда еще есть и ты все же попадешь в академию.

– Да, мама. – Клей попытался улыбнуться, хотя сердце его было разбито. Только чудо теперь могло помочь его мечте сбыться.

К счастью, Мэри Эллен, другая «взлелеянная мечта» Клея, сумела утолить его скорбь по поводу утерянной возможности поступить в академию. Мэри расцеловала его и сказала: «Если веришь и хочешь чего-то по-настоящему, то обязательно этого добьешься». Она не сомневалась, что Клей непременно поступит в академию. Разве Анна не говорила, что профессор Макдэниелз сделает для этого все возможное?

– Ты непременно попадешь туда, – заверила она Клея. – Я просто знаю это, вот и все. Ты ведь хочешь этого больше всего в жизни, разве нет?

– Ты – самое большее, чего я хочу от жизни, – поправил ее Клей. – Пока ты со мной, я могу пережить что угодно.

Клей был уверен в этом.

Когда Мэри находилась в его объятиях, все остальное уже не имело значения. А в то жаркое и долгое лето это происходило довольно часто.

Познав близость, они никак не могли вдосталь насладиться друг другом и под любым предлогом старались уединиться. Оставшись наедине, они спешили укрыться в своем тайном речном убежище, в лесной чаще или в заброшенном доме – не важно где, лишь бы им никто не мешал. Они занимались любовью при всяком удобном случае, будь то днем или ночью, и все равно им было мало.

Даже пытку быть рядом и не иметь возможности прикоснуться друг к другу из-за присутствия посторонних они сумели превратить в наслаждение. Мэри Эллен обнаружила, как восхитительно возбуждает ее один лишь обмен взглядами с Клеем, когда он сидит в гостиной или за обеденным столом, беседуя с ее родителями. Клей неизменно вежливо отвечал на вопросы Джона Томаса об успехах в школе или о работе на хлопковой мануфактуре. Когда Джон Томас упомянул о возможном поступлении Клея в академию в Аннаполисе, молодой человек ответил, что со смертью деда такая возможность свелась для него практически к нулю. Во время этих бесед Клей намеренно не замечал Мэри Эллен.

Зато исполненными негой летними вечерами Мэри Эллен с удовольствием наблюдала за тем, как смуглые гибкие пальцы Клея сжимали хрустальный стакан с зеленым чаем со льдом. Она чувствовала, как по телу ее пробегают мурашки возбуждения, и знала, что эти красивые руки очень скоро, еще до наступления ночи, станут ласкать ее.

Мысли Клея были еще более опасными и нескромными, чем у Мэри, именно поэтому он старался смотреть на нее как можно реже. Временами одного взгляда на нее, сидящую напротив него за столом или на полосатом бело-бежевом диване в гостиной, хватало, чтобы разбудить в нем самые смелые эротические фантазии. Он ни на миг не мог забыть о том, как она выглядит, как она пахнет и какова она на ощупь под скромными летними платьями. Он едва мог дождаться момента, когда ему удастся вновь раздеть ее. Ему казалось, что он взорвется, если не займется с ней любовью прямо здесь и сейчас.

Сексуальное напряжение между ними было слишком интенсивным, и, чтобы не будить подозрений, они соблюдали крайнюю осторожность.

Оба были слишком молоды для брака, и Клей не смог бы обеспечить жену. Он предупреждал Мэри о том, что им придется подождать, если они надеются получить от Джона Томаса благословение на брак, и она соглашалась с ним, что лишь возраст мешает им вступить в брак немедленно; в том, что родители благословят союз с Клеем, она не сомневалась. Зато он не был так уж в этом уверен. Скорее всего аристократы Преблы все же предпочтут для своей дочери более достойную пару. Клею оставалось лишь надеяться: возможно, ему удастся хотя бы со временем доказать, что он достоин Мэри.

А пока юным влюбленным приходилось хранить свои отношения в тайне, как и решение однажды пожениться. Если бы кто-нибудь догадался, как далеко у них все зашло, их бы тут же разлучили, в этом ни один из них не сомневался.

Но несмотря на все трудности, все же иногда им удавалось урывать мгновения счастья в объятиях друг друга. Увы, лето, выдавшееся прямо-таки великолепным в тот год, слишком быстро катилось к осени. Юные любовники понимали, что промозглой зимой им куда труднее будет находить время и возможности для тайных свиданий.

– Но, папа, я не хочу переходить в Академию Святой Агнессы! – с надрывом воскликнула Мэри Эллен.

Дело происходило знойным днем в конце августа, Мэри Эллен стояла посреди кабинета отца и все время хмурилась.

– Ты поймешь, что была не права, как только окажешься там, дорогая. – Джон Томас Пребл сидел за массивным столом из красного дерева, откинувшись на спинку кожаного кресла, сцепив руки за головой.

– Нет. – Мэри была непреклонна. – Я хочу остаться здесь, где учатся все мои друзья. К тому же...

– К тому же у тебя появятся новые друзья, – перебил ее Джон Томас.

– Мне не нужны новые друзья. Мне нравятся те, что у меня есть.

– Погоди, Мэри Эллен. – Джулия поднялась с кожаной кушетки и, подойдя к дочери, обняла ее за талию: – Я-то думала, ты обрадуешься...