Эффект ритуала. Магия простых действий – от привычки к ритуалу - Майкл Нортон Страница 12

Ритуальным настроем также объясняется, почему единожды сделанный практический выбор может со временем стать ритуалом и потерять свое первоначальное назначение. В те времена, когда брак по договоренности был более привычным делом, чем сегодня, жениху и невесте запрещалось видеться перед церемонией – вдруг невеста не понравится внешне, и жених отменит свадьбу? В наши дни большинство пар успевают хорошо узнать друг друга задолго до бракосочетания, однако традиция сохраняется – даже те, кто живет (и спит) вместе, предпочитают не видеться пару дней перед свадьбой. Поскольку оригинальная цель уже не актуальна, мы наделяем такое поведение другим значением: одни говорят, что видеть невесту перед свадьбой – плохая примета, другие считают, что недолгое расставание помогает укрепить узы. Чем менее практичным кажется действие, тем шире поле для его ритуальных интерпретаций.

Ритуалы зависят от нашей способности – и от нашего желания – совершить скачок от чисто механического действия к такому, которое наполнено глубоким смыслом. Придавая важное значение чему-то обыденному, мы представляем самим себе способ породить эмоции с помощью того, что есть под рукой: свечи, вуали, яблоки, кошки или корзинки.

Конечно, бейсбольные ритуалы и танец дождя не гарантируют успех, сколько бы усилий и ожиданий в них ни было вложено. Б. Ф. Скиннер замечал склонность возлагать надежды на ритуалы как часть магического мышления даже в своих знаменитых голубях:

Птица ведет себя так, будто между ее действиями и появлением еды есть причинная связь, хотя на самом деле она отсутствует… Нескольких случайных совпадений между ритуалом и благоприятными условиями достаточно, чтобы поддерживать такое поведение, несмотря на множество неудачных исходов. Подтверждением этому может стать пример с игроком в боулинг, который сделал бросок, но продолжает двигать рукой так, словно до сих пор контролирует шар. Подобные действия, естественно, не оказывают никакого влияния на удачу или на движение шара, так же как и в нашем случае еда продолжит появляться с той же частотой, даже если голубь ничего бы не делал – или, сказать точнее, если бы он делал что-нибудь другое.

Люди, как и голуби, способны придумывать себе разнообразные ритуалы, однако повороты против часовой стрелки не ускорят выдачу еды, а кошка нужного цвета не поможет призвать дождь. Так почему же мы – все мы, по-своему – продолжаем упорствовать? Если невозможно волшебным способом призвать гениальный бросок в бейсболе или в боулинге, зачем мы так стараемся, всякий раз совершая замысловатые и сложные действия?

Отчасти ответ на этот вопрос можно найти у Скиннера: пусть в редких случаях, но за выполнением ритуала все же следует желаемый результат, которым и подкрепляется наше поведение – иногда кормушка выдает еду, иногда рыбаки возвращаются после шторма целыми и невредимыми, а иногда любимая команда побеждает, когда преданные фанаты приходят на игру в «счастливых» футболках. Однако происходит это лишь время от времени. Так с чего бы ритуалам регулярно возникать и закрепляться в нашей жизни, если чаще всего они не помогают добиться нужного исхода?

Может ли ритуал действительно нас изменить?

Мысль о том, что правильный ритуал поможет мне выйти на сцену с Китом Ричардсом или что с помощью особого танца можно вызвать дождь, кажется абсурдной, верно? Именно так и думал Скиннер, когда подводил итог своему эксперименту с голубями: «Конечно, ни о каком реальном воздействии речь не идет».

Все согласятся, что танцы дождя не способны на самом деле призвать осадки. Однако засуха, как и многие другие формы нехватки чего-либо (еды, денег, жилья, уважения), приводит к социальному напряжению, а именно к страху, гневу, недовольству, жадности (когда воды совсем мало, делиться не хочется). Пусть ритуальные танцы и не помогут с дождем, зато они объединят людей и напомнят о том, что с такими трудностями мы уже сталкивались. Танец дождя действует на психологическом и социальном уровнях. Посредством синхронных и выверенных движений ритуалам удается сплотить участников, связанных между собой общим прошлым и надеждами на светлое будущее.

И даже если ритуалы не всегда способны повлиять на мир внешний, они точно оказывают воздействие на мир внутренний. К этому аспекту эффекта ритуала мы и обратимся далее.

Часть II

Ритуалы для самих себя

Глава 4

Как выступать перед публикой

Почему нельзя говорить «успокойся» перед выходом на сцену

Вот человек со страхом сцены,

Готовый показать всю свою мощь.

The Band

Пять минут до начала. Вы за кулисами, освещение тусклое. Вскоре поднимется занавес, и сцену зальет светом прожектора. Из зала волной доносится гул, то нарастая, то затихая. Все места заняты, и зрители готовы либо полюбить вас, либо раскритиковать в пух и прах. Сегодня вечером они пришли сюда, чтобы увидеть вас, и только вас. Главное место на сцене занимает отполированный до блеска рояль. Через четыре минуты вам предстоит выйти, и толпа сначала взорвется, а потом крики стихнут, и воцарится полная тишина. Вы сядете за рояль, положите пальцы на клавиши. Все собрались послушать, как вы играете три сонаты. Зрители ждут от вас идеального исполнения, ведь именно за этим они и пришли. Остается три минуты, по спине течет холодный пот. Вы усердно репетировали, но всегда в одиночку, в знакомой обстановке. И теперь задаетесь вопросом: «А вдруг этого было недостаточно?» Две минуты до выхода. В зале гаснет свет, зрители замерли. Через минуту поднимется занавес, и вы предстанете перед бескрайним морем чужих лиц. Всего шестьдесят секунд, чтобы унять бешеный стук сердца и подавить волну паники, нарастающую изнутри.

Черт, да как тут можно успокоиться?

У Святослава Рихтера, одного из величайших пианистов в мире, на этот вопрос имелся простой ответ: взять с собой омара. Перед каждым концертом виртуоз клал розового пластмассового омара в коробочку с атласной подкладкой и носил ее с собой до самого момента выхода на сцену. Коробка при этом обязательно оставалась неподалеку, иначе она не оказала бы воздействия на его исполнение. «Стоило ли ему брать омара с собой на сцену? Пожалуй, нет. Люди приставали бы с расспросами. Впрочем, одно он знал точно: без этого омара играть нельзя», – так вспоминал о пианисте кинорежиссер Эррол Моррис. Несмотря на грандиозный талант, Рихтер считал, что ни на что не годится без своего розового омара, и ни