Вампиры - Джон Стикли Страница 8

– Полагаю, нет.

И с тем скрылась.

Ее мужчины опрометью кинулись в открывшуюся лазейку и выдали вместе, пулеметной очередью:

– Полагаю, и я тоже.

– Если подумать, то и я.

Бармен посмотрел на них, на пустой зал ожидания и вздохнул. Да, надежды, тщетные надежды. Смешно было думать, что всего три человека заработают ему, бармену, премию за ударную продажу выпивки. Но они ведь почти заработали!

Аннабель не слышала капитуляции своих мужчин и не думала о ней. Аннабель была очень занята протаптыванием пути к двери дамской комнаты, распахиванием означенной двери обеими руками и частями прически, взгромождением на фаянсовый пьедестал, расчехлением и полным погружением в миниатюрный оргазм, дарованный Богом тем, кто создан по Его образу и подобию.

Затем Аннабель подумала, что очень устала.

Это были очень насыщенные и сложные две недели. Джек в Риме, пришлось самой все улаживать вместе с Котом и Карлом. Хотя общаться с родственниками вышло легче, чем она ожидала. Те, кто решает стать крестоносцами, обычно не шибко семейственны.

Но это, увы, не относилось к Энтони. Ей пришлось ехать в Сан-Антонио и самой общаться с миссис Беверли. Когда эта святая женщина открыла дверь и увидела Аннабель, то все мгновенно поняла. Женщины обняли друг друга и два часа напролет стояли переминаясь с ноги на ногу, плакали навзрыд и вспоминали милого, красивого, храброго огромного черного Энтони, которого так любили. С тех пор, как умер муж, Бэзил, ничья смерть не потрясала Аннабель так сильно. И тогда она поняла: когда придет время Кота и Джека – а это время придет обязательно, – для нее, Аннабель, мир закончится.

А пока от нее зависит, продолжится ли Команда. Пусть Карл Джоплин и гениальный мастер на все руки, но ему отчаянно нужна Аннабель. Без нее он, наверное, пропадет совсем.

Жаль, но и что с того? Если уйдет Джек с Котом – уйдет и она. Даже если вдруг представить, вообразить на мгновение страшную внезапную потерю, безжалостный удар, тут же представляются спальня, тишина и аккуратная дорожка из таблеток снотворного, ожидающих оказаться в глотке.

Любопытно, но Аннабель никогда и не думала о том, что может умереть по-другому. Она никогда не видела вампиров, никогда не хотела их видеть и не могла придумать ни единой причины их видеть. Вампиры – это работа мужчин. А мужчины – работа ее, Аннабель.

Она не знала, что, когда накатит ревущий ужас, вампиры станут и ее работой. Но пока она не могла и представить этого.

Аннабель думала о предстоящем переезде. Они покидали Пеббл-Бич и возвращались в Техас, в Даллас. Они будут скучать по виду на залив, по ухоженным, гладким как статуи полям для гольфа, по океанскому туману в верхушках сосен, и больше всего по крошечным оленям, каждое утро поедавшим цветы.

Посаженные ею, Аннабель, цветы. Она громко и часто объявляла, что ненавидит этих тварей, они – бич Господень, проклятие природы. Мир станет лучше, если оленей сожгут на костре.

Тут кто-нибудь обязательно осведомлялся: «И Бэмби тоже?»

– В особенности Бэмби, – сухо отвечала она. – Этот гнусный мелкий урод их только подбадривает.

Ну, конечно, ее притворная злость никого не могла обмануть. Но все равно каждое утро она надевала свою единственную пару синих джинсов, кроссовки, клетчатую байковую рубаху покойного мужа, завязывала волосы шарфом, бралась за оружие (швабру с заднего крыльца) и бросалась в бой. Тогда все кидались к окнам, даже и превозмогая похмелье, чтобы ржать, хлопать в ладоши, стучать по стеклу и болеть – как правило, за оленей, в особенности за отдельно гнусную тварь, бывшую вожаком стаи. Самодовольная, нахальная, дерзкая, та просто переставала есть, стояла и с полным бесстрашием глазела на то, как Аннабель мчится, тряся шваброй. А прямо перед ударом тварь спокойно перепрыгивала через десятифутовый забор, сооруженный специально для того, чтобы не пускать подобных дряней. Ребята любили вожака и назвали его Бэмби в честь героя того глупого мультика, а еще…

Ох, мои ребята…

Их больше нет. Они все мертвы. Ушли бесповоротно, навсегда. Их настигла жуткая смерть.

Потом еще долго все в баре сидели молча. Тишину нарушали только всхлипывания, доносившиеся из дамской комнаты.

Собственно, потому остатки Команды и переезжали. «Зоопарк», южное крыло с семью спальнями, теперь пустовал, стоял темным, пыльным и мертвым. Переезд – после бойни у Джека хватило сил только на этот приказ. Ворон был вне себя от боли, ярости и стыда, и перед тем, как погрузиться на рейс в Европу, велел отправить всех в Техас, домой.

А на долю Аннабель осталось все упаковать, лететь в Даллас, выбирать и покупать дом с местом под мастерскую Карла и, самое сложное, сортировать оставшиеся вещи.

Погибшие оставили так много вещей. Зачастую совсем детских. Аннабель вспомнила о них и вытерла слезы.

Пусть они и были взрослыми мужчинами – самому младшему почти двадцать пять, самому старшему чуть больше сорока, старше даже Кота, второго после Джека Но оставались такими мальчишками!

Ох, она же понимала их ребячливость. Это же от их работы, верней, от ужаса перед нею.

И от неизбежности гибели.

Они же не собирались жениться, растить детей, стареть и мирно прощаться с жизнью на тихом курорте. Они все знали, что умрут, погибнут от отчаянного удара когтями, от клыков, от того, что слишком быстро и страшно для обычного человека. Не отразить и не спастись. А потом выжившие пробьют тело деревянным колом и отрубят голову, и потому не будет даже похорон, на которых смогли бы оплакать друзья.

Они все знали, что умрут, и умрут скоро. Знали все до единого.

И потому были как дети – ее, Аннабель, дети. Она теперь паковала так много их игрушек: игровых приставок, стереосистем, моделей самолетов, пинболов (отчего-то каждый хотел иметь свою личную игровую машину), кальянов, книжек научной фантастики и комиксов. Часть комиксов была, необъяснимым образом, на японском. И к чему на японском? Ведь никто из них не говорил по-японски, а уж тем более не читал. Еще имелись в изобилии порнороманы и журналы. Аннабель узнала, что, оказывается, вполне законно назвать журнал «Выеби меня» и продавать его.

Так много всевозможного барахла, так много потраченных на него денег. Человек из Рима знал, что его воины не накопят состояний, потому что не успеют. И потому они тратили все, что зарабатывали.

Но то, как именно они тратили деньги, попросту ужасало Аннабель – и вместе с тем казалось милым, даже вызывало симпатию. Вся эта здоровая мужественность, алкоголь и страх стольких мужчин в одном особняке…да, жизнь там была, мягко говоря, весьма своеобразной и интенсивной.

И столько выпивки. Целое море ее. Для Команды напиться было как для обычного человека выпить один коктейль. Месячный счет за выпитое в