Страж. Полночь - Джеффри Конвиц Страница 48

остановился, любуясь шпилями собора Святого Патрика, необыкновенно красивыми на фоне звездного неба, и вновь продолжил путь. Его не покидала мысль, что именно за то, чем он сейчас занимается, он лично отправил в тюрьму бессчетное множество преступников. Подумать только: его, Майкла Фармера, схватят с поличным во время кражи со взломом, и не где-нибудь, а в Управлении Нью-Йоркской епархии. Он подполз к четвертому окну, достал из кармана зубило и безуспешно попытался расковырять цемент у основания решетки. Но прутья вдавались слишком глубоко в стену: придется поискать другой путь в здание. Майкл взглянул на окна второго этажа; они располагались футах в восьми над землей. Нужное окно находилось непосредственно над его головой. Он встал ногами на нижний выступ стены, уцепившись за карниз. Переступил на следующий выступ и подтянулся на руках; теперь окно было в пределах досягаемости, подбородком он уперся в карниз. Просунув зубило под нижний край рамы, Майкл принялся ожесточенно расшатывать ее. Стекло задрожало, посыпалась краска. Рама потихоньку поддавалась; подняв ее до половины, он вжался в стену, спрятал зубило и залез внутрь. Затем закрыл окно и задернул шторы. Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, достал из кармана фонарь и направил его луч на стену. В круг света попала часть распятия: сейчас оно выглядело более грозным, ощущалась исходящая от него мистическая энергия. Майкл замер. Фигура Христа была божественно-прекрасна, но в то же время он был словно Большой Брат, следящий за каждым его движением. Он повернул фонарь, рассмотрел еще раз портреты Папы и кардинала, затем на цыпочках подошел к картотечным ящикам, откуда монсеньор Франкино доставал днем папку. Они не были заперты. Майкл отыскал ящик с буквами А — Г, быстро открыл его, изучил содержание и вынул папку со сведениями об отце Галлиране. Еще раз перечитав бумаги, он не нашел ничего интересного и убедился, что ничего нового с сегодняшнего утра там не прибавилось. Он положил папку на место и пролистал несколько стоявших рядом. В конце концов он пришел к выводу, что если и есть в кабинете монсеньора Франкино какой-либо имеющий отношение к делу материал, он должен быть спрятан в более надежном месте, возможно, в несгораемом шкафу позади стола. Майкл тихонько задвинул ящик и на цыпочках пересек комнату. Достал из кармана тряпочку и обернул ею ручку зубила. Вставил зубило рядом с двойным замком, схватил со стола тяжелое пресс-папье и несколькими сокрушительными ударами разнес хитроумный механизм.

Шкаф был тоже заполнен папками, снабженными табличками и, по всей видимости, не имевшими отношения к делу. На одной из них, лежавшей у самой стены, было написано «Вильям О’Рурк/Мэтью Галлиран».

Майкл вынул папку, положил на стол и, усевшись в кресло Франкино, раскрыл ее. Она состояла из двух отделений. Первое было посвящено Вильяму О’Рурку, второе— Галлирану. Майкл решил ознакомиться сперва с материалом об отце Галлиране. Он ничем не отличался от сведений, содержащихся в уже виденной им папке, за исключением того, что в левом верхнем углу там была приклеена фотография сухонького старичка, видимо, самого слепого священника, Майкл как следует осветил снимок фонарем. На него смотрело изможденное морщинистое лицо. Особенно жуткое впечатление производили глаза: прозрачные и круглые, они обладали каким-то странным выражением. Майкл внутренне содрогнулся. Что-то сомнамбулическое сквозило в их напряженном взгляде. Но не только. Было еще что-то, чему он не мог подобрать названия, что-то ужасное. Он перевернул страницу, чтобы не видеть фото, и перечитал написанное. Да, слово в слово то же самое, что и в папке, показанной монсеньором Франкино. Биография священника с 1952 года — и никакой информации, относящейся к более раннему времени.

Наморщив лоб, Майкл взял бумаги О’Рурка. Решил было бегло просмотреть их, но остановился, потрясенный. В этих бумагах излагалась история жизни Вильяма О’Рурка, учителя из Бостона, родившегося в Броктоне, штат Массачусетс, в 1891 году. Ничего необычного за исключением подробного описания попытки к самоубийству. Настораживала конечная дата. 1952 год. Был там и полицейский документ, датированный 12 июля 1952 года, сообщающий об исчезновении человека по имени Вильям О’Рурк. И фотография. Хотя изображенный на ней человек был молод, румян, с живыми выразительными глазами, роскошной светлой шевелюрой, без всякого сомнения, именно он был изображен и на портрете отца Галлирана. Это было ©дно и то же лицо.

Майкл размышлял, еще не понимая всего значения и важности информации, которую только что узнал. Он вытащил из папки еще один листок бумаги. Документ, удостоверяющий право владения Дэвида Карузо на дом № 89. Без сомнения, Франкино знал его или о нем и, без всякого сомнения, он знал, что Майкл не является поверенным домовладельца, так что воя их беседа была спектаклем.

Майкл еще раз быстро перелистал двойную папку, положил обратно документ и убрал ее в ящик. Затем погрузился в чтение остальных. Первая была озаглавлена «Эндрю Картер/Дэвид Спинетти». Все повторялось. Биография отца Спинетти, священника-иезуита, от июня 1921 года по 9 июля 1952 года — дня начала биографин отца Галлирана. Во втором отделении папки — обширное досье на человека по имени Эндрю Картер. Родился в 1863 году, большую часть жизни был профессиональным военным; участвовал в Испано-американской войне, в первой мировой войне в качестве офицера французской армии, а еще раньше был наемником во время русско-турецкой войны, сражался на стороне турков. Ко дню своего исчезновения, 25 декабря 1921 года, ушел в отставку и работал инструктором в военной академии. Кроме этого, в папке были две фотографии — отца Спинетти и Картера, которые определенно являлись одним и тем же лицом, а также подробное описание предпринятых Картером двух попыток самоубийства.

Майкл отложил папку в сторону, открыл следующую. На ней было написано: «Мэри Торен/Мэри Анжелика». И вновь та же история. Мирянка, превратившаяся в монахиню. Попытка самоубийства.

Значит, пришел к выводу Майкл, через определенные промежутки времени люди исчезают с тем, чтобы возродиться с полностью сфабрикованными церковными биографиями. Вопрос в том: зачем? И почему эти документы столь надежно спрятаны?

Он вновь обратился к папкам. Следующая была на французском языке, которого он не знал. Затем — несколько штук на немецком, снова на французском. Единственная информация, которую он смог оттуда выудить, — это даты. Они восходили по крайней мере к 731 году нашей эры.

Майкл торопливо собрал папки и водрузил их на место. Закрыл шкаф, пощупал сломанный замок и снова открыл его, поняв, что прятать их смешно. Франкино, несомненно, поймет, что кто-то здесь рылся. Майкл достал самые недавние папки и положил их на стол, собравшись уходить.

Он пошарил лучом