Магазин работает до наступления тьмы (СИ) - Бобылёва Дарья Страница 26

***

Эти мысли привычно крутились в мозгу, пока Славик просматривал на ноутбуке все, что удалось заснять в магазине и его окрестностях. И тут кто-то, положив ему на ухо прохладную ладонь, отодвинул его голову влево. Удивленный Славик обернулся и увидел Лесю, которая жадно разглядывала экран. Леся была в ночной рубашке, нечесаная — в последние несколько дней она болела чем-то вроде ангины и почти все время проводила в постели. Она часами дремала, завернувшись в кокон из одеяла и откатившись подальше к стене, а когда изредка вставала — бродила по квартире, как сомнамбула, шаркая ногами и роняя вещи. Она не мылась, и ночная рубашка пропиталась кисловатым нездоровым потом. Разговаривать Лесе, видимо, было очень больно — она только шевелила губами и качала головой, когда Славик в очередной раз грозился вызвать врача. Впрочем, грозился Славик не так уж и часто: увлеченный своим расследованием, он сидел с ноутбуком на кухне или уходил из дома, а когда возвращался — снова находил Лесю завернутой в одеяло по самую макушку.

Но вчера ей явно стало лучше. Вечером она выползла на кухню и принялась жарить яичницу. Славик удивленно наблюдал, как она ставит на конфорку старую сковородку, к которой все пригорает, как разбивает яйцо, кидает скорлупу туда же, в сырой прозрачный белок — плиту она так и не включила, — и медленно, с очень серьезным лицом начинает перемешивать все это лопаткой… Тут Славик не выдержал и рассмеялся. Леся посмотрела на него и тоже захихикала, покачивая головой, словно сама удивляясь своей рассеянности. Славик решил, что все в порядке, Леся идет на поправку — вон, и смеется, и аппетит проснулся…

Только сейчас он понял, что ему напомнил этот смех.

Свистящее шипение, с которым выходит из прохудившейся трубы газ. Точно так же, совсем без голоса, хихикала сумасшедшая бабуля, с которой он дрался в кабинете Хозяина.

— Ле-есь?.. — позвал Славик, чувствуя, как от лица отливает кровь.

Леся нависла над ним и ладонью прижала его руку к клавиатуре ноутбука. Надавила на безымянный палец, на средний, под указательным оказался пробел, и включилось видео: зал магазина, по которому идет Матильда. Ролик закончился, и Леся снова нажала пальцем Славика на пробел, и снова, и снова. Она неотрывно глядела на экран, а с ее оттопыренной нижней губы прозрачной нитью свисала слюна.

— Ле-есь?..

Так, вместе, они просмотрели все фото и видео из магазина, которые были на ноутбуке. Потом Леся наконец отпустила заметно побелевшего Славика и взяла со стола его телефон. Повертела в руках, попыталась куда-то нажать, выронила, подобрала, снова выронила и протянула Славику на мелко трясущейся ладони. Не только ладонь — все ее тело подергивалось и покачивалось, и Славик уже не был уверен, что это обыкновенный озноб.

В гнетущем молчании он послушно снял блокировку и положил телефон обратно, но Леся не убрала ладонь. Она поднесла телефон к самому его носу и тихонько хихикнула, словно выпуская сквозь стиснутые зубы пузырь неведомого газа.

— Ле-есь?..

Славик вдруг понял, чего она хочет. Он снова взял телефон, несколько раз провел пальцем по дисплею…

«Потусторонний любовник! — забубнил из динамика Виктор Павлович Ножкин. — Танцующий медиум!»

Леся опустилась на табурет, держа телефон перед собой на вытянутых пальцах, точно блюдечко с чаем. Теперь она больше не загораживала собой дверной проем.

— Лесь, я… п-пойду, — сказал Славик, вставая и пятясь. — Пойду врача тебе в-вызову…

Дальше все произошло очень быстро. С грохотом упал отброшенный табурет, телефон, продолжая бубнить, скользнул по линолеуму куда-то под холодильник, нежно звякнул выхваченный из подставки нож — самый большой, для мяса. Славик оказался сбит с ног и притиснут к стене, а Леся, плашмя придавив нож к его шее, нависла над ним и широко раскрыла рот. На долю секунды Славик явственно увидел в пахнущем зубной гнилью провале что-то темное, тягучее, торопливо ползущее наружу. А расширенные Лесины зрачки вспыхнули, словно под сетчаткой у нее был светоотражающий слой. Потом все это исчезло без следа, как… как мерцающая искра в склянке темного стекла с притертой пробкой. Славик закричал и вскочил на ноги. Леся повисла на нем, ее била крупная дрожь, но при этом Леся приобрела какую-то необыкновенную, противоестественную физическую силу. Ей снова удалось опрокинуть Славика на пол, он, падая, случайно распахнул дверь ванной комнаты и поспешно заполз туда. Молниеносным рывком захлопнул дверь, привалился к ней, нащупал и задвинул щеколду — и только тогда почувствовал, как руки наливаются жаркой болью. Леся несколько раз пыталась ткнуть его ножом, а он, отводя удары, хватался за лезвие и здорово изрезал ладони.

***

Миг обморочной ясности прошел, и Славик сам не понимал, отчего ему почудилось, что Матильда совсем рядом, позови — и обернется. Он только помнил, что ощущение это было острым, отчетливым и плохо поддавалось описанию — точно смутный образ из далекого детства, запах или узор, напоминающий о чем-то прочно забытом, но когда-то хорошо знакомом. Потирая шишку на затылке, Славик добрался до унитаза и нащупал на бачке зажигалку. Крутанул колесико — и неожиданно длинный язык пламени чуть не лизнул его прямо в глаз. Славик прикрутил мощность до минимума, зажег снова, выдохнул с облегчением, увидев очертания знакомых предметов, и побрел к раковине, чтобы хотя бы умыться.

Из зеркала на дверце висевшего над раковиной шкафчика на него круглыми глазами вытаращилось измазанное кровью собственное лицо. Зажигалка заметно нагрелась, и Славик убрал палец с кнопки. Давящая темнота вновь облепила его. Было слышно, как Леся с хрустом царапает дверь ножом. Это сон, подумал Славик. Затянувшийся отвратительный сон…

И тут ясность вновь нахлынула на него. Словно кто-то смахнул пыль с воспоминаний о снах, в которых ему являлась Матильда, и он вспомнил их в мельчайших подробностях. Как она стращала его, вмурованного в стену пещеры. Как внезапно появлялась в комнате, благодарила и выходила в окно. Как осуществила его тайную мечту, расправившись с мерзкой телевизионной теткой прямо через экран. Кажется, были еще сны, она приходила к нему чаще, чем он думал, просто о некоторых посещениях он забыл. Эти сны объединяло странное, ни на что ни похожее ощущение чужого присутствия, как будто Матильда не была частью предлагаемых дремлющим мозгом обстоятельств, а действительно приходила… От отчаянных попыток вызвать это ощущение в памяти у Славика поплыло перед глазами, все опять заволокла цветная калейдоскопическая пелена.

— Крум!..

Славик нащупал край раковины и схватился за него. Эхо постороннего голоса металось в голове, словно ему крикнули прямо в ухо.

Он снова щелкнул зажигалкой и открыл зеркальный шкафчик. Леся оборудовала в нем аптечку, и получилось действительно удобно: приполз с похмелья умыться, а таблетки — вот они. Стараясь дышать потише, чтобы случайно не задуть колеблющийся огонек, Славик выгреб из аптечки бинт и пузырек снотворного. Отсыпал две таблетки, проглотил без воды, потом отсыпал еще, потом испугался, что выйдет слишком много, выпил воды из-под крана и решил, что добавит еще, если в сон так и не потянет. Уселся на пол, прислонившись спиной к ванне, отпустил кнопку нагревшейся зажигалки и стал ждать, медленно наматывая бинт на израненную левую ладонь.

***

Древесно-золотистые, поблескивающие стеклянными вставками ряды витрин, шкафов и полок тянулись вдоль стен бесконечно, как переплетения проводов в тоннеле метро. Растрепанные книги, шкатулки, статуэтки, вазы, рамки с неизвестно чьими фотографиями, таинственно мерцающие склянки, звериные чучела, примусы, самовары, часы, лампы и бог знает что еще облепляли их так густо, что, казалось, любое дуновение воздуха могло вызвать лавину, обрушив все это на голову неосторожного посетителя. Круглые лампы с трудом рассеивали мрак, и было видно, как клубится под ними густая пыльная взвесь. От сухого, горячего воздуха першило в горле, а в носу все отекло, как при сенной лихорадке. Откуда-то нанесло песка, он хрустел под ногами и забивался в кроссовки. Нет, разве ходят по песчаному пляжу в кроссовках — на самом деле ноги были босыми, и песок налипал на влажную кожу. Жаркий ветер сушил глаза, а от шкафов и полок пахло разогретым деревом, как в парилке. Точно, это и была парилка: обвилось вокруг бедер махровое полотенце, вода с шипением выплеснулась на раскаленные камни — и дышать стало легче. Нет, вода испортит все, что стоит на полках — старые вещи всегда очень сухие, напитаются влагой, разбухнут… На витрине, прямо под стеклом, выросла дырчатая губка и тут же усохла, превратившись в пятно желтоватой плесени. Поползли по стенам ржавые потеки, под потолком протянулись сочащиеся водой трубы. Нет, не пляж, не парилка и не котельная, нужно совсем другое, только вспомнить бы, что именно. Славик зажмурился, пытаясь сосредоточиться, но веки у него оказались совсем истершимися, прозрачными. Ну и ну, подумал он, разглядывая сквозь них колеблющийся вокруг хаос, хоть иди в магазин и покупай себе новую кожу…