Пиковая дама, выходи! Новые криповые истории - Валерий Михайлович Роньшин Страница 25

– Ты что! – возмутился он. – Мы же только заглянем, и всё! А ключ оставим в замочной скважине. Да нам ещё спасибо скажут за это!

Ключ подошёл к последней двери. Он легко проник в замочную скважину, повернулся два раза, и дверь с лёгким щелчком открылась.

А вот этого мы никак не ожидали: перед нами дрожала серая дымовая завеса.

Сначала мы подумали, что начался пожар, но вот какая штука: туман клубился и извивался, словно состоял из сотни маленьких тучек, вздумавших побегать друг за другом, но ни на сантиметр не переступал порога загадочного помещения. А ещё оттуда тянуло сыростью и плесенью.

– Как ты думаешь, что это? – спросил я дрожащим голосом.

Честно говоря, я не был таким же смелым, как Вовка, и, увидев такое, совершенно непонятное, порядком струсил.

Но Вовка всегда был очень храбрым, это точно… И тогда, лишь чуть-чуть помедлив, он быстро погрузил руку в туман и тут же отдёрнул. Ничего страшного не произошло. Тогда Вовка решительно погрузил обе руки.

– Там холоднее, в тумане, – изрёк он с видом настоящего исследователя, – будто в ледяной кисель окунаешься.

– Идём домой, – струсил я окончательно, – это мне не нравится.

– Нет, – решительно заявил Вовка, – я хочу узнать, что за туманом.

И шагнул в серую мглу.

Знаете, я, конечно, боязливый и осторожный, но оставить друга одного в неизвестном месте… Поэтому, крепко зажмурившись и зажав нос рукой, я ринулся вслед за Вовкой.

Ощущение было такое, будто нырнул в густой суп или манную кашу, но разобраться я не успел, ибо сразу оказался по ту сторону – завеса тумана оказалась в толщину не более полутора метров, а может и меньше.

Закрытые веки после леденящего тумана будто обожгло огнём. Мне понадобилось некоторое время, чтобы открыть глаза, и всё равно они слезились. Место, куда я попал, было необыкновенным: узкий длинный и кривой коридор, где стены, потолок и пол были сплошь покрыты зеркалами. Странный голубоватый свет, шедший неизвестно откуда, отражался в них бессчетное количество раз, и создавалось впечатление, будто здесь находится добрая сотня включённых электрических ламп.

Дым позади исчез. Вместо него теперь было ровное чистое зеркало. Однако, когда я тронул его рукой, оно с лёгкостью поддалось, будто это штора. Я облегчённо вздохнул – хоть выйти отсюда можно будет, но…

Вовки нигде не было. Разувшись, чтобы обозначить кроссовками место, откуда вышел, я босиком двинулся налево по коридору. Пол мягко пружинил под ногами, глаза привыкали к необычному свечению.

Зеркала, зеркала, зеркала… Коридор как-то незаметно изгибался. Я двигался как будто по кругу и не очень удивился, увидев вскоре свои синие кроссовки, темнеющие на зеркальном полу. Я пришёл обратно, но Вовку-то я не встретил! И ещё, передо мной снова клубилась туманная завеса – выход наружу… Кто-то открыл её? Вовка?

И вдруг из тумана вынырнул кот. Тот самый чёрный кот, которого я спугнул на улице. Не обращая на меня никакого внимания, он, коротко мяукнув, повернул, как и я, налево и затрусил вперёд по коридору. Я так удивился его появлению, что даже на мгновение позабыл про Вовку. Поэтому, увидев друга, неожиданно показавшегося с той стороны, где уже исчез кот, я очень обрадовался.

Вовка приближался, но он почему-то шёл ко мне спиной и ступал как-то по-кошачьи – пружинисто.

– Вовка, представляешь, сюда тот самый чёрный кот пришел! Проник через туман…

Вовка ничего не ответил, продолжая быстро пятиться, он прошмыгнул мимо меня и исчез из виду в другой стороне. Я только успел заметить, что глаза его были закрыты.

И тут меня начала бить крупная дрожь, как будто я погрузился в ведро со льдом по самую макушку. Потому что было очень страшно видеть друга в таком непонятном состоянии. Что с ним происходит?

Не успел я как следует ужаснуться, как в противоположном направлении мимо меня протопал кот с чрезвычайно довольной мордой: животное шло на задних лапах, совсем как человек.

Мимо меня опять пронесся Вовка. Двигался он опять спиной вперёд, но намного быстрее, чем в первый раз. С другой стороны, выписывая такие же коленца, как и Вовка, пронёсся, раскинув лапы, кот, как будто подхваченный порывом ветра…

Я застыл. Будто врос в проклятый зеркальный пол и совершенно не знал, что предпринять…

И тут началась полная катавасия: Вовка стал двигаться так быстро, что вдруг… распался на тысячи одинаковых Вовок, как будто бегущих друг за другом. То же самое происходило и с котом, только летел он в другую сторону. Вовки и чёрные коты замелькали так быстро, что перемешались во что-то пёстрое и неразборчивое, перед глазами у меня всё поплыло, и я осел на пол.

…Над ухом жалобно мяукнули.

Я открыл глаза и встретился взглядом с зелёными кошачьими глазищами, совершенно одурманенными. Рядом, стоя на четвереньках, тряс головой Вовка.

– Вовка, ты жив? – обрадовался я чрезвычайно.

Вовка перестал трясти головой, поднялся и вдруг резко схватил кота за шкирку и кинул его за туманную завесу.

И ещё крикнул зло вдогонку:

– Пшёл вон!

– За что ты его так? – удивился я.

Вовка, раздумывая, пожевал губами, почесал нос и наконец обратился ко мне:

– Шёл бы ты домой, мальчик.

И мяукнул – очень натурально.

Я обомлел.

– Ты чего?! – перепугался я не на шутку.

Подумал: не повредился ли Вовка головой от этих чудных гонок?

Вовка ещё пожевал губами, повертел головой, размял пальцы, зачем-то потрогал свои уши и произнёс:

– Ты кто?

– Мишка…

– Шёл бы ты домой, Мишка.

Но я уже всё понял и ужаснулся.

– Вов, ты только не волнуйся… Сейчас мы покинем это проклятое место, пойдём к врачу… или нет, к твоей маме.

Вовка опять пожевал губами (это начало меня раздражать) и согласился:

– Можно к маме. Пойдём.

Дождь на улице закончился, но уже порядком стемнело. Дома волнуются небось…

Кота нигде не было.

– Ой, а ключ! – спохватился я. – Мы его в скважине оставили!

– Забудь! – отмахнулся Вовка. – Это теперь не наша забота.

– Но всё же… – начал было я, но Вовка перебил меня:

– Послушай… Мишка… ты не мог бы меня домой отвести, что-то я совсем плох.

Он потёр виски и вдруг, пошатнувшись, начал медленно оседать на асфальт.

Я быстро ухватил его под локоть, и мы вместе побрели к нашему двору.

– Отвык,