Улей - Тим Каррэн Страница 16

Задыхаясь и наполовину потеряв рассудок, он брел по импровизированной лаборатории Гейтса, мимо двух оттаивающих ужасов и столов с инструментами и химикатами. Он хотел огня. Его примитивный мозг подсказывал ему, что эту штуку нужно сжечь, поэтому он искал огонь, но ничего не было. Кислота, возможно. Но он не был химиком, и не бы узнал кислоту, если бы увидел ее.

И в те драгоценные секунды, что он, пьяный, спотыкаясь, брел по хижине, он чувствовал, как жужжание в его голове снова растет, и он оглянулся через плечо на Старца, уверенный, что сейчас он поднимется, эти выпученные красные глаза найдут его, с прямой ненавистью и тянущимися к нему ветвящимися щупальцами...

Но нет.

Оно лежало там, мечтая о мясе.

Но его разум был жив, и он знал это сейчас, чувствовал, как оно подчиненно своей воле, и это было безумием, потому что прямо под этой головой в форме морской звезды был надрез, и он без сомнения знал, что Гейтс удалил его мозг. Что сейчас он был погружен в один из тех кувшинов, расставленных вокруг, мясистая и чуждая вещь, как замаринованное чудовище в цирке.

Тем не менее, его разум был живым и вибрирующим. Мысль об этом заставила пузыри истерического смеха подняться по задней поверхности глотки Хейса, а затем он увидел топор, висящий рядом с огнетушителем, и его руки сомкнулись на топорище с примитивным ликованием. Он помчался обратно к этой штуке, опрокинув на своем пути стол с окаменелостями. Он собирался разделать этого ублюдка, разрубить его на куски.

И он хотел.

Он встал над этим существом, поднял топор, а затем жужжание возросло, словно кулак схватило его мозг и сжало, пока агония не стала раскаленной добела, и он закричал.

Топор выпал из его пальцев, и он упал на колени.

Бей или беги.

Он пополз к двери, неуклюже открыл ее и выпал в пронзительную полярную ночь. Захлопнул дверь, хлопки ледяного ветра не слишком мягко вернули его в реальность. Нашел свои рукавицы, надел их и пополз по вешкам обратно в дом Тарга, дверь Хижины № 6 была широко открыта, стуча туда-сюда на ветру.

Он только раз оглянулся через плечо, думая, что увидел какую-то зловещую инопланетную фигуру, движущуюся на него сквозь метель...

12

Следующим утром, перед началом дня, парни болтались в кают-компании, жевали яичницу-болтунью с беконом, потягивая кофе и куря сигареты, и трепались.

"Я вам кое-что скажу, ребята, - сказал Рутковский, - ЛаХьюн просто помешался на всем этом. Ни связи, ни почты... я имею в виду, какого черта? Что за шпионские страсти? Из-за тех мертвых существ, которые могут оказаться инопланетянами? Иисусе, и что? Что, если они инопланетяне? Он не может запереть нас здесь, как заключенных. Это неправильно, и кто-то должен что-то с этим делать".

Сент-Оурс прикурил еще одну сигарету от окурка первой, вопиющим образом игнорируя табличку "НЕ КУРИТЬ" на стене и получая суровые взгляды от некоторых ученых, которые пытались есть.

- Да, надо что-то делать. И это должны сделать мы. Ты же знаешь, что эти чертовы яйцеголовые и пальцем не пошевельнут. Вы запираете их в чулане с микроскопом, и их все устраивает. Как мне кажется, ЛаХьюн малость спятил, и он примерно в шести дюймах от того, чтобы быть таким же сумасшедшим, как Линд. Он думает, что он главный? Хорошо, если бы мы были в море и капитан сошел с ума..."

- Мятеж? - сказал Рутковский, - Забудь.

- У тебя есть идея получше?

Если у Рутковского и была, то он не признал этого.

Майнер сидел, наблюдая за ними и размышляя. Он знал этих двоих. Он зимовал с ними полдюжины раз. Рутковский был болтлив не в меру, любил трепаться о пустом, но, в сущности, был безобиден. Сент-Оурс, однако, был трудный случай. Он также любил поговорить, но был большим мальчиком и не гнушался пускать в ход кулаки, если кто-то бесил или мешал ему. Выпив, любил подраться, и прямо сейчас его дыхание пахло виски.

- Мы не можем творить подобную хрень, - сказал Мейнер, хотя часть его и обрадовалась этой идее, - придет весна, они бросят нас в тюрягу.

- Черт, мы не можем, - сказал Сент-Оурс, - давай я сделаю это. Я хотел бы вывести этого маленького клеща ЛаХьюна на улицу и выбить из него сопли.

Майнер даже не удосужился это прокомментировать. Вид пары парней в этой минусовой темноте, танцующих в ECW, был забавным.

- Просто успокойся, - сказал Рутковский, - ЛаХьюн - мальчик-кнопка компании. Нажми кнопку А, он гадит. Нажми кнопку B, он запрет нас. Он просто делает то, что всегда делают гандоны вроде него. Все из-за мумий. Он следует протоколу NSF, и это из-за этих чертовых мумий.

- Это вина Гейтса, - сказал Сент-Оурс.

- Конечно. Но нельзя винить его из-за чего-то подобного. Как ребенок, впервые обнаруживший свой член, он не может не вытащить его и не потянуть за него. Кроме того, Гейтс неплохой тип. Вы можете поговорить с парнем. Дерьмо, ты даже можешь поговорить с ним о кисках. Он в порядке. Не то, что некоторые из этих мартышек, - Рутковский бросил взгляд на нескольких ученых за соседним столиком, чудо-мальчиков, которые бурили на озере Вордог, - он в порядке. Видите ли, парни, проблема в этих мумиях. Если бы они исчезли, ЛаХьюн мог бы вытащить дюйм или два стального прута из своей задницы и позволить нам снова присоединиться к чертовому миру.

- Ты собираешься их украсть? - спросил Сент-Оурс.

- Ну, может быть, потерять, назовем это так. В любом случае, нам есть над чем подумать.

- И чем скорее, тем лучше, - сказал Майнер, его рука дрожала, когда он поднес чашку с кофе к губам.

- Тебе... тебе все еще снятся эти кошмары?

Майнер