Клуб - Кайл М. Скотт Страница 13

- А теперь, если вы, сумасшедшие детишки, не возражаете, я должен пойти и смыть этого копа с себя.

КОННОР

Коннор смотрел в боковое окно, погрузившись в раздумья, пока машина отсчитывала мили по дороге. Извилистые дороги вились вдоль величественного калифорнийского побережья, словно бесконечная змея, а он бесстрастно наблюдал, не в силах насладиться этим зрелищем, которое так давно мечтал увидеть.

Океан сверкал, как ковер из бриллиантов, искрясь под лучами раннего полуденного солнца. Он почувствовал жар на лице и немного опустил стекло, позволяя свежему воздуху проникнуть в салон джипа. Пьянящие ароматы прибоя ворвались внутрь и защекотали его чувства.

Сбывшаяся мечта превращалась в кошмар.

Девушка сидела рядом с ним на заднем сиденье, втиснутая между ним и Фионой. Оглянувшись, он увидел, что Фиона погрузилась в свои мысли и смотрит в окно на утесы, возвышающиеся над дорогой. Она выглядела спокойной, безмятежной. Гораздо спокойнее, чем чувствовал себя он сам.

Пока они не столкнулись ни с какими неприятностями, но сердце Коннора билось в такт нарастающему беспокойству. Они были в пути уже несколько часов, и в его сознании время неуклонно шло к тому моменту, когда удача окончательно иссякнет. Пройдет совсем немного времени, и законники набросятся на них, как стервятники на свежую тушу, готовые разорвать их на части, несмотря на то, что сказал Джейсон.

Кстати, о Джейсоне: он сидел впереди на пассажирском сиденье, пока Лара вела машину, временно уступив ей место у руля. Он казался невероятно спокойным, сидел и напевал мелодию, неизвестную Коннору. Время от времени взгляд Джейсона поднимался к зеркалу заднего вида и падал на него. Коннор не мог прочитать взгляд - никто не мог прочитать взгляд Джейсона, понять, о чем он думает или что замышляет. Он был так же нечитаем, как древний язык на наскальных рисунках. Тем не менее, Коннор догадался о причине пристального взгляда своего вожака.

Джейсон был обеспокоен его душевным состоянием.

Это пугало Коннора даже больше, чем задержание полицией.

Гораздо больше.

Он хорошо знал, на что способен Джейсон. Он и сам был способен на такие вещи, но Джейсон был гораздо более опасным и непредсказуемым животным, и он уже не сомневался, что тот без раздумий пустит в ход нож, если решит, что Коннор представляет для него опасность.

Коннор изо всех сил старался скрыть свою панику, и попытался сосредоточиться на мягком океанском бризе, дующим в лицо из приоткрытого окна. 

Это было нелегко.

Он нервничал и из-за девушки. Им следовало просто убить ее еще в мотеле и покончить со всеми хлопотами. Она была опасна. Он чувствовал это так же, как и Джейсон, но там, где он видел этот еще один гвоздь в их общий гроб, Джейсон видел некое очарование в этой девушке. У него были планы на нее, Коннор знал это, но какие это были планы, никто не мог предположить. Мало того, Коннор жаждал убить эту суку еще и по другой причине.

Она напоминала ему девушку в старших классах. Одну из многих привлекательных девушек, которые всегда игнорировали его и не помочились бы на него, даже если бы он пылал в огне. Он видел, как эта дрянь смотрела на него в мотеле, даже при тех обстоятельствах, в которых оказалась. Она считала его слабаком, дерьмом на своем ботинке. Как и все девушки, которых он когда-либо знал.

Все, кроме Фионы.

Он хотел только одного – ножом вырезать ей глаза, отрезать ее рубиново-красные губы и срезать ее идеальный нос с надменного личика. Эта девушка была воплощением всего того, что заставляло его чувствовать себя маленьким, слабым, незначительным.

И самое ужасное, что даже после всего, что сделал, он все еще чувствовал себя таким. После всех убийств, всего кровопролития, всех тех случаев, когда он глумился над умоляющими, просящими пощады жертвами, он все еще чувствовал себя слабым.

Для Коннора все это было властью, желанием подчинить своей воле мир, который считал его не лучше насекомого, и все же, сидя рядом с этой прекрасной пиздой, он все еще чувствовал себя ничтожным человеком.

Ощущение власти - тот всплеск адреналина, который захлестнул его во время убийства - было слишком мимолетным. Из-за издевательств Джейсона и исходящей внутренней силы от этой девушки, он чувствовал себя маленьким беззащитным мальчишкой, не способным постоять за себя.

Боже, я отдал бы все, чтобы вонзить в нее свой клинок.

Он думал об этом, чувствуя, как ветер треплет его волосы, и слушая беззаботное мычание Джейсона спереди. Он подумывал о том, чтобы зарезать ее вопреки желанию главаря, и даже задумался о том, что, возможно, такой поступок заставит Джейсона, Лару и даже его Фиону уважать его чуть больше.

Возможно. 

Просто возможно.

Однако риск был слишком велик, чтобы идти на него. Был шанс, что Джейсон скормит ему его же собственные яйца.

Да... то, как Джейсон смотрел на эту убитую горем, красивую и опасную девушку... Коннор решил, что если он пойдет на поводу своих инстинктов и выпотрошит эту суку, то, вероятно, окажется таким же мертвым, как и она, менее чем через секунду.

Вместо этого парень просто уставился в окно, отпустил часы в своем сознании продолжать свой неумолимый бег и держал рот на замке.

За окном чайки парили над берегом Тихого океана, танцуя на океанском бризе. Коннор внимательно наблюдал за ними, ненавидя их свободу. Именно о такой свободе он мечтал, отправляясь в это путешествие; о свободе от всех уз. Вместо этого чувствовал себя не в меньшей ловушке, чем в годы своего взросления. В некотором смысле, чувствовал себя в еще большей ловушке. По крайней мере, дома его не подстерегали правоохранительные органы всего штата, готовые арестовать или застрелить его. Это было путешествие, о котором он уже начал жалеть.

Лара запела. Какую-то песню, которую он не знал, и она ему не нравилась, и Джейсон присоединился к ней. Они пели ужасно, но с чуждой ему уверенностью. Коннор боролся с головной болью, нарастающей в голове, хотя тупая пульсация просто насмехалась над ним, усиливаясь с каждой минутой.

Он с отвращением увидел, что Фиона присоединилась к хору. Отвернувшись от вида золотых берегов, он посмотрел на свою девушку. Она улыбалась – буквально лучилась от счастья - и пела; ее пальцы