Виктор Песиголовец - Деяния ангелов Страница 12

Когда мы на славу пополдничали и сытые вернулись в гостиную, я вдруг вспомнил о полотнах Вивы. И не преминул спросить:

— У тебя, кроме тех двух картин, которые ты мне показывала, есть еще что-нибудь?

Мой вопрос не вызвал у девушки особого энтузиазма и даже несколько смутил ее.

— Есть одна, я ее, правда, еще не окончила, — нехотя ответила она. — Но боюсь, что и эта работа, как и те две, тебе не понравятся…

— А почему ты решила, что они мне не понравились? — удивился я. — Картины написаны рукой мастера. У меня были вопросы лишь к их содержанию. Поэтому смело показывай, что ты там изобразила.

— И будь готова к критике! — прибавила Вива с улыбкой. — Ладно, сейчас принесу.

Она поспешила в спальню и через минуту втащила в гостиную мольберт.

— Картина еще не окончена, — предупредила девушка. — Так что, не суди строго!

Я подошел к мольберту, снял с него покрывало и увидел портрет обычного человека лет тридцати пяти, стоящего в каком-то огромном зале, залитом дневным светом. Человек был одет в ярко-синюю футболку. Он улыбался, однако во взгляде скользили настороженность и что-то похожее на тревогу.

— Неплохой портрет, — констатировал я. — Молодец!

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Вива и как-то застенчиво опустила голову.

— Что такое? — я попытался заглянуть ей в глаза.

— Боюсь твоего вопроса, — обронила девушка, отворачиваясь.

— Какого вопроса? — не понял я.

— Боюсь, что ты спросишь, кто это, — она кивнула в сторону картины. — И мне придется тебе рассказать. А ты не поверишь, станешь смеяться, а то и обвинять меня в сумасшествии…

— Да я уже привык к твоим странностям! — небрежно махнул я рукой. — Так что можешь смело рассказывать, кого изобразила.

Вива подошла ко мне поближе, обняла за талию и, глядя на картину, изрекла:

— Этот милый человек — Джордж. Он… ну, как бы тебе правильно объяснить, чтобы ты понял… В общем, он — биоробот, ни интеллектом, ни чувствами, ни эмоциями не отличающийся от человека…

— Разве биороботы уже существуют? — заулыбался я. — Ах да, конечно, существуют — в твоем воображении.

— Я же говорила, что ты будешь иронизировать! — немного обиделась девушка.

— Ладно, извини, — я чмокнул ее в щечку. — Рассказывай дальше!

Она взглянула на меня с сомнением, помолчала, а затем стала говорить:

— Уже давным-давно ученые думают над проблемой продления человеческой жизни. Но пока ничего существенного не получается. И даже тогда, когда врачи научатся заменять износившиеся органы людей на искусственные, толку будет мало. Удастся лишь продлить человеческий век максимум на пятьдесят лет. Вся проблема — в износе самого мозга, неизбежных изменениях в нем, происходящих с течением времени. Но однажды решение будет найдено! Группа малоизвестных ученых разработает революционную технологию цифровой записи личности, эдакого копирования сущности любого конкретного человека — его сознания, особенностей характера, памяти…

Вива говорила с таким жаром, так живо, при этом отчаянно жестикулируя и гримасничая, что я поневоле проникся интересом к ее рассказу.

— И вот человек умер, а запись его личности осталась, — продолжала она. — Нужно лишь поместить эту запись в носитель, способный усваивать новую информацию, развиваться, — и человек, пусть на вид другой, совсем не похожий на прежнего, будет опять жить. Он сохранит все черты характера, привычек, всю память, все желания и помыслы умершего… Долгое время ученые будут биться над разработкой носителя. И, наконец, его создадут — через четыре десятилетия после изобретения цифрового копирования личности человека. Носителем станет биоробот — искусственный, но с более совершенным организмом, человек. Джордж, которого ты видишь на картине, — первый биоробот с заложенной в него сущностью умершего мужчины…

Девушка умолкла. А я, потрясенный ее рассказом, стоял с открытым ртом. В тот момент у меня не было ни малейшего сомнения в правдивости слов Вивы. Но вскоре я пришел в себя, стал нормально соображать. И во мне проснулся скептик.

— Послушай, но ведь эту запись личности можно сделать в любом возрасте, например, в двадцать лет, и, так сказать, законсервировать в хранилище, — начал рассуждать я. — А потом, после смерти человека, годков так через семьдесят, вживить ее в носитель. И получается, что он будет чувствовать, думать, видеть мир таким, как тогда, на момент записи. И любить будет тех людей, которых уже нет, или которые изменились до неузнаваемости. Это же чудовищно! Бедный носитель! Он, наделенный эмоциями, переживаниями и чувствами далекого прошлого, обречен на дикие моральные страдания, а то и на сумасшествие.

— Ученые это учтут, — вздохнула Вива. — Не сразу, правда… И примут решение делать записи личности регулярно — через каждые шесть, а впоследствии — через каждые два месяца, и заменять ими устаревшие. Любой желающий продлить свою жизнь, должен будет подписать специальный договор, заплатить определенную сумму и в установленные сроки являться на запись своей личности. Несколько позже мировое сообщество утвердит Хартию жизни, которая сделает запись личности бесплатной и обязательной с трехлетнего возраста.

— А эти биороботы, они и размножаться смогут? — задал я еще один вопрос, мягко улыбнувшись.

— Конечно! — живо откликнулась девушка. — Функции организма биоробота точно такие же, как и функции человека.

— Приготовь, пожалуйста, кофе! — попросил я, почувствовав, что у меня слегка кружится голова. И обессилено плюхнулся на диван.

Девушка без лишних слов бросилась выполнять мою просьбу.

Вскоре горячий кофейник уже стоял на журнальным столике.

Прихлебывая густой, душистый напиток, я, уже довольный и расслабленный, весело обратился к Виве:

— Вот сколько ломаю голову, а толком понять не могу: ты большая фантазерка или действительно ясновидящая?

— А что тебе больше нравится? — в тон мне ответила она.

Я пожал плечами и поинтересовался:

— Закончишь эту картину и будешь еще что-то писать?

— Да, — кивнула Вива, задумчиво улыбнувшись. — Мне хочется написать портрет одного интересного человека. Я люблю писать портреты…

— Говоришь, интересного? — Я достал пачку сигарет из кармана и приготовился выйти на балкон покурить. — А кто он?

— Понимаешь, — немного стушевалась Вива и бросила на меня быстрый взгляд, — этот человек тоже еще не родился. Но скоро появится на свет. В свое время он станет лидером двух стран и одного народа.

— Как, как? — не понял я. И, бросив пачку сигарет на журнальный столик, уставился на девушку. — С каждой минутой ты меня все больше поражаешь!