Солнцестояние - Кэтрин Болфинч Страница 10

– Ты-то мне и нужна, Ведя! Хорошо, что застала тебя вовремя. Помощи просить хочу. Душу проводить надобно, покараулишь чуток? – как всегда весело, каким бы ни был повод, произнесла Углешка, любовно поглаживая подушечкой указательного пальца по гладкому серпу, блеснувшему в свете солнца. Сколько помнила себя Ведана, Углешка жила в деревне, проводила похоронные обряды, почитала мертвых, давая последние наставления, и дарила утешение живым, оплакивая утрату. Никто не знал ее настоящего имени, прозвав по роду деятельности. Говаривали, что однажды она просто пришла в деревню и осталась здесь жить. Но в одном местные были уверены точно: девочка, чей облик оставался неизменным с годами, сродни богине, спустившейся свыше. Прогонять ее никто не собирался, мало ли что может статься, прогневай люди Углешку, да и сильно не боялись, зная, что дружбу водит с мертвыми, а живые как таковые девочке неинтересны.

Независимо от времени года, она носила черное одеяние до самых пят, не покрытые капюшоном белые волосы неизменно забирала в конских хвост, и, несмотря на юный облик, в глазах ее отражалась вековая мудрость. Углешка знала о злых духах больше остальных, обучала местных ворожей, если того хотела или когда изнывала от скуки, но прямого вмешательства не допускала, оставляя честный хлеб Ведане и ее сестрам, особенно когда их помощь требовалась во время обрядов. Слабее становилась Углешка, и, чтобы не воспользовался этим нечистый дух, требовался присмотр ведуний.

– Ой, а что, уже пришла пора? – спросила Ведана, крепче сжимая в пальцах узелок.

– Да, Саедане аккурат шестнадцать лет минуло. Уже и костер развели. Поспешим.

По высохшей трясине, дальше через поле, окруженное редкими березами и осинами, вышли девушки к кладбищу без указателя – захочешь, а не пропустишь. Босые стопы Углешки без страха ступали по примятой чужими лаптями траве, а заросли, казалось, расступались сами, стоило им завидеть острый серп в руках жрицы. Многочисленные деревянные кресты изо всех сил цеплялись за глинистую почву. Выступали перед холмиками земли, поросшими зеленым мхом, полком бессмертных защитников, напоминающих об исповедимости конца жизни.

В центре кладбища, в вырытой много зим назад яме, глубиной с человеческий рост, пылал костер, подкармливаемый уложенными на дно ветками и поленьями. Его яркие и горячие языки чернили землю вокруг. У заранее подготовленной могилы столпились люди, родственники и зеваки, тяжело вздыхая и причитая, страшась своей и чужой участи. Младшие братья и сестры Саеданы окружили ее кольцом, крепко сжимая в последних объятиях. Сама девушка замерла, не в силах даже смахнуть катящиеся из глаз слезы, онемевшие губы заметно дрожали, но с них ни слова не могло слететь. Печально, что жизнь ее подходила к концу, а девушка не успела даже обзавестись мужем и детьми и потому стояла теперь, наряженная в красивое белое платье с рюшами, подобно невесте.

– Не бойся, Саедана. Я о тебе позабочусь, как и обо всех остальных. Желаешь, землю буду есть [4], что все сделаю, дабы тебе хорошо на том свете гостилось? Навещать тебя буду обязательно, не плачь, моя милая, одну не оставлю. Прах соберу и похороню как полагается, – успокаивала девицу Углешка, нежно поглаживая по спине, – пойдем, Саедана, время пришло.

Жар огня близ ямы нещадно щипал кожу, Ведана почувствовала, как подмышки взмокли, а по пояснице щекотно скатились капли пота, наблюдая за тем, как Углешка, переплетая пальцы с Саеданой, повела ее на мучительную смерть. На лице жрицы несмываемой маской застыла решимость, девочка поджала маленькие губки и подняла над головой заветный серп.

– Молись, Саедана. Да услышат тебя боги, да помогут возродиться в новом обличье! Оставь сомнения, дева, не страшись смерти, как не страшилась и жизни! Существуем в муках и умираем так же, лишь тогда наша жертва будет принята.

– М-матушка-з-земля, услышь м-меня, я т-т-твое дитя. Я обращаюсь к тебе со всей любовью. Я есмь то, что я есмь! – С каждым последующим словом речь девушки обретала уверенность, дрожь в голосе утихала, словно стоя на краю обрыва, она вдруг увидела нечто неподвластное тем, кому еще предстояло жить. И Саедана, и Углешка смежили веки, набирая в грудь побольше воздуха, одна – чтобы насладиться сладостью последнего глотка, вторая – уловить связь с богами и действовать их рукой. Уже через мгновение Углешка взмахнула серпом, отрезая невидимые нити жизни и рассекая нежную плоть девицы. Каким бы ужасным ни казалось последнее, оно слыло необходимостью, жестом милосердия. Ведана не могла отвести взгляда от хлынувшей густой крови, тотчас зашипевшей в огне, бесстыдно обнажившейся багряной плоти и распахнутых бледных губ Саеданы перед тем, как ее поглотило пламя. Оранжевые и желтые всполохи игриво трепетали, облизывая безжизненное тело, будто наслаждались пиром, устроенным в их честь. Громко закричала Углешка, вторя плачу детей, скорбя со всеми. Из глубоких рукавов ее вслед за телом канули в яму крылья диких голубей, краюшка хлеба и щепоть соли, чтобы душа Саеданы как можно легче воспарила над деревней. Песнь скорби еще долго разносилась по полю, пока огонь не насытился, окончательно погаснув.

– Все прошло хорошо. Спасибо, Ведя, за помощь. Ни один дух носа не показал, видать, костра испужались, – смахнув со щеки последнюю слезу, сказала Углешка довольным голосом, – не забудь собрать Адамову голову на Ивана Купалу. Эх, вот бы хоть раз увидеть Царя-Архилина [5], что произрастает целебный корень из груди мертвеца, да только где ж среди пепла его сыщешь.

Углешка спрыгнула в яму, когда Ведана наконец пришла в себя и подала жрице деревянную шкатулку с выжженным на ней незнакомым знаком. Спроси девушка, и Углешка не ответит, лишь хитро улыбнется да подмигнет голубым, почти прозрачным глазом, мол, мне твои дела неведомы, и ты в мои не лезь. Мимо проходящие жители деревни перед возвращением подходили к яме, благодарили жрицу, низко кланяясь, а после понуро брели по знакомой тропинке. Сколько бы раз на пути ни стояла смерть, а каждый ее приход первым ощущается, оставляя шрамы и рубцы на костях. Несколько парней и девиц остановились подле Веданы, нервно заламывая пальцы и топчась на месте в ожидании, когда ведунья обратит на них внимание. Стоило ее взгляду украдкой коснуться локонов стоящей ближе всех девушки, как местные наперебой принялись рассказывать о постигших их бедах.

– Что вы клохчете, аки глупые куры! Говорите по очереди, а ты, Ведана, не давай им на себе ездить, загонят же! – гаркнула из ямы Углешка, подняв голову от пепла, который сгребала руками в шкатулку. Откашлявшись, парнишка