Хоррормейкеры - Пол Дж. Тремблей Страница 7

осознаю, что мой сценарий… неортодоксален. Очень неортодоксален. – Мы рассмеялись в два голоса. – Но знаешь, фишка в том, что это умышленно. Мы с Валентиной почти два года думали и вынашивали детали, и я знаю, почему написала все именно так. В этом вопросе мы доверяем инстинктам друг друга. – Клео то пристально-непоколебимо смотрела мне в глаза, то вдруг начинала рассматривать обертку от своей трубочки. – Я не говорю, что каждый сценарий надо писать так, как я написала этот. Нет, определенно нет. Но с точки зрения этой истории, того, как мы хотим ее рассказать, – подача верная. Возможно, лучшая. Не пойми неправильно, мы открыты для конструктива и идей, особенно на съемочной площадке. Мы неоднократно объясняли это тому актеру, но он почему-то не мог с этим смириться.

– Ну, – замялся я, – никогда, гм, раньше не читал сценариев, поэтому не знаю, какой он там неортодоксальный. Разве что ты написала его цветными карандашами или вроде того.

– Отличная мысль, – снова рассмеялась Клео.

– Можно мне экземпляр? – спросил я. – Заберу домой и прочитаю как только смогу, обещаю.

– Я бы предпочла не давать его тебе, – сказала Валентина.

– Да, конечно. Что? Нет, стой. Что это значит? – В режиме монолога я практически ответил сам себе. – Вы не уверены, подхожу ли я на роль, и примете решение после встречи, когда я уйду?

– Мы хотим, чтобы ты сыграл эту роль. Она твоя, если хочешь.

– Я почти уверен, что хочу. Но разве не надо на всякий случай сперва прочитать сценарий? Чтобы удостовериться? – Я сидел и кивал, как курица, клюющая зерно. Эти дерганые птичьи повадки должны были убедить девушек соглашаться с любыми моими словами.

– Если ты настаиваешь на том, чтобы прочитать сценарий перед съемками, мы, разумеется, дадим тебе такую возможность, – сказала Клео. – Но у Валентины есть отличная идея, когда и как следует читать сценарий.

Валентина объяснила, что, поскольку я новичок в актерстве, а она хочет, чтобы я вжился в роль по-настоящему, до начала съемок я не буду знать историю своего персонажа. Сценарий мне будут давать по одной сцене. Чтобы я читал сцены вечером перед съемками, готовясь строго к этому дню. Таким образом я как бы окажусь в ситуации, в которую угодил мой персонаж. Буду проживать историю вместе с ним. Не будет вечного проклятия актеров – проклятия знания. Я не буду знать, куда вывернет и чем закончится история, чтобы это не повлияло на мою игру, на отношения с моим персонажем. Практически полное отсутствие реплик давало такую возможность. У меня не было острой необходимости иметь на руках полный сценарий. Валентина была уверена, что я сыграю лучше, если доверюсь им и соглашусь с этим планом.

– О’кей, – сказал я. – Думаю, в этом есть смысл.

Я не врал, меня будоражила такая перспектива. Но мысль о том, что не увижу сцены до предсъемочного вечера, беспокоила не на шутку. Я, словно бы споткнувшись, влетел в темную комнату, в которой никогда раньше не бывал, а потом включил свет.

– А что за фильм-то? – спросил я.

– Фильм ужасов.

Лаконичный ответ Валентины меня потряс. Я думал, она будет участвовать в каком-нибудь креативе, в создании авангардного произведения вне жанров.

– И это его название, – сказала Клео. – Во всяком случае, пока.

Подошел официант и принес заказ. Я попросил еще пива. Решил, что выпью его, когда вернусь в Куинси. Со ртом, набитым дымящейся картошкой фри (терпеть не могу ждать, когда еда остынет), я спросил Клео:

– А можно узнать, что в бумажном пакете?

– Могу показать.

НАТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА – ПОЗЖЕ

Четверо подростков проходят через дыру в искореженном заборе из металлической сетки. Лес сменяется на потрескавшийся асфальт заброшенного школьного двора, повсюду разбросаны осколки стекла.

Сломанные, покосившиеся качели свисают на ржавых цепях. Металлическая горка накренилась и искривилась, полотна на средней дорожке нет.

Полноценных дорог к этому двору не видно. Создается впечатление, что лес поглощает территорию школы. Вокруг осыпающегося кирпичного фасада вьется плющ.

Подростки идут к цементной лестнице, ведущей к боковой двери. Дверь серая, металлическая. Она открыта.

КЛЕО: Не жалеете, что ходили в эту школу?

ВАЛЕНТИНА: Мы все сюда ходили. Разве не помнишь?

Валентина хихикает над понятной всем ложью.

Карсон явно не в своей тарелке: одной ногой уже стоит на лестнице, но другой – на асфальте. Он склоняет голову, как потерявшийся щенок. Сейчас он чувствует себя именно так.

КАРСОН (вопросительно): Мы сюда ходили?

Валентина и Клео тараторят, продолжая друг за другом.

КЛЕО: Помнишь учительницу из первого класса, миссис Фанг?

ВАЛЕНТИНА: О да, конечно.

КЛЕО: Она пугала, правда?

ВАЛЕНТИНА: Когда она улыбалась, был виден желтый зуб.

КЛЕО: Ухмылялась, ага.

ВАЛЕНТИНА: Или хмурилась.

КЛЕО: Она говорила, что может им консервы вскрывать.

ВАЛЕНТИНА: Возможно, она все еще здесь, прячется в кабинете.

КЛЕО: Чистит зубы.

ВАЛЕНТИНА: И точит.

Подростки поднимаются по лестнице и входят в ШКОЛУ строем, как дети в класс после звонка.

ИНТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА, КОРИДОР – ЧУТЬ ПОЗЖЕ

В коридоре темно, пыльно, но мусора, как ни странно, нет.

Шкафчики и стены исписаны угрозами, одами новой любви, похабными шутками с грубыми натуралистичными рисунками, а также зашифрованными посланиями, понятными только автору.

Двери в пустующие классы распахнуты настежь. Слабый солнечный свет проникает в кабинеты, мимо которых проходят подростки.

Они идут по коридору к широкой лестнице. Их шаги отдаются эхом, словно воплощая призраков прошлого и не случившегося будущего.

Валентина и Клео вновь начинают возбужденно переговариваться.

КЛЕО: Помнишь мистера Шеллоу?

ВАЛЕНТИНА: У него так глубоко западали глаза.

КЛЕО: Когда он моргал, веки так влажно шлепали.

ВАЛЕНТИНА: А помнишь миссис Бутс?

КЛЕО: Она была самая страшная. Топотала по классу, как Годзилла.

ВАЛЕНТИНА: И шаркала ногами.

КАРСОН: Я помню мистера Кита. Из четвертого класса. Когда он спросил, почему я не выучил стихотворение «Крокодил», я сказал, что у меня сбежал кот. Я плакал. Но это было вранье, и когда он это понял…

ВАЛЕНТИНА: Мистер Кит скормил тебя киту!

КАРСОН: Нет. Он объявил при всех, что позвонили мои родители. Сказал, что кот вернулся. И спросил, как его зовут. Все уставились на меня, а я замер, не в силах придумать имя.

КЛЕО: Не волнуйся. Мистера Кита здесь нет.

ВАЛЕНТИНА: Твоего кота звали Рытш. Штырь наоборот.

ИНТ. ЗАБРОШЕННАЯ ШКОЛА, ЛЕСТНИЦА – ПРОДОЛЖЕНИЕ

Подростки останавливаются, глядя на нижний ярус широкой лестницы. Большие окна с трещинами парят над верхним ярусом, как две луны.

КАРСОН: Я не выучил стихотворение, потому что мне из-за него снились кошмары. Большой крокодил, похожий на мультяшного, заходил в мою комнату