Млечный Путь, 21 век, номер 3(52), 2025 - Песах Амнуэль Страница 24

К вечеру температура начинает стремительно падать. Лес перестает шуметь - ветра нет, движение замирает. Все будто прижимается к земле, затаивается. Я сижу у края лагеря, наблюдаю, как пурпурные кроны медленно темнеют, растворяются в синеве. Скала все еще видна отсюда - темнее неба, чуть светлее горизонта.

Записываю еще одну пометку в журнал. Не надеясь, не ожидая. Просто фиксирую: "Ответа нет. День без контакта".

Разогреваю остатки концентрата, ем молча, чувствуя, как пища согревает изнутри. Воздух уже кусается - особенно, когда скидываю куртку, чтобы втиснуться в "спальник". Пленка холодит кожу, особенно запястья и лодыжки. В этот момент тело кажется чужим - как будто я переродился аборигеном.

Ложусь на спину, смотрю вверх. Кроны над головой почти сливаются в плотный купол. Лишь в нескольких местах сквозь них видны тусклые звезды. Здесь они чуть размытые, будто покрыты тонкой вуалью. Сон приходит быстро. Даже без сигналов, без событий - день истощает. Засыпаю на том же месте, в той же позе, что и вчера. И в этом есть что-то правильное. Постоянство. Протокол.

Утро приходит без звуков. Открываю глаза - пурпурные кроны уже подернуты тусклым светом, но солнца еще не видно. Воздух холодный, неподвижный. Пленка спальника влажноватая от конденсата, пальцы немного скованы. Сажусь, сгибаю суставы, разгоняю онемение.

Промываю лицо водой из фляжки. Ощущаю короткую волну бодрости. Пью остатки теплого раствора из термокружки, грызу пищевой брикет - на вкус как картон с привкусом ореха. Мозг просыпается неохотно, но стабильно: реакция на рутину.

Выбираюсь из лагеря, снова иду к скале. Путь знаком до сантиметра, камни под ногами уже не нужно обходить - ступни сами находят места. Когда выхожу к поляне, сразу замираю. На темной поверхности скалы - новый силуэт. Дельфин в движении, спина выгнута, плавник тянется вперед. Все точно. Не просто дельфин - именно тот, что был на моем первом скафандре. Аэрография, которую я сделал в колледже, когда придумал позывной. Тот же изгиб тела, даже маленькое пятнышко на плавнике совпадает.

Ниже, неровно, будто пальцем по грязи, выведено: "Ты кто?"

Буквы корявые, как у ребенка. Разные по высоте, одни скошены, другие вылезают за воображаемую строку. Почерк живой, теплый, без системы.

Смотрю на них долго. Не шевелюсь.

Молчу.

Потом достаю устройство и начинаю фиксировать все: фото, спектр, следы рубила. Даже температуру поверхности рядом. Потому что это уже не просто наблюдение. Это - диалог.

Волной наплывают воспоминания. Мне девятнадцать. Колледж. Стены аудитории увешаны картами систем и фотографиями дипломатических миссий прошлого. Профессор контактологии и дипломатии, седой и чуть сутулый, медленно ходит между рядами, каждое слово взвешено:

"Когда вы вступаете в контакт - будь то с человеком, военным или представителем чужой цивилизации - первое, что вам нужно сделать, - это понять не то, что он говорит, а то, чего он хочет. Его эмоции, его мотивы, его страхи. Пока вы этого не разберете, любая фраза будет белым шумом. Узнали цель - нашли ключ. Почувствовали страх - смягчили напряжение. Поняли желание - предложили решение, от которого невозможно отказаться".

Он останавливается передо мной, смотрит прямо в глаза, и продолжает:

"Контактология - это не набор фраз. Это умение влезть в чужую шкуру. И тогда любые переговоры завершатся вашим триумфом".

Возвращаюсь в лагерь, и тело сразу отзывается тяжестью: голова раскалывается, мышцы сводит судорога, похожая на приступ усталости. Смотрю на карту: до берега семьдесят километров.

И все же контакт... Петроглиф "Ты кто?" - событие, которое случается раз в столетие. Общение, пусть и одностороннее, с, возможно, иным разумом. Это ключ к разгадке природы этой планеты, возможной интриге, которую я не имею права упустить.

Складываю инструмент, смотрю на маяк, зажатый в лямках рюкзака, и на "спальник", который едва держит форму. Каждая мысль - вычисление: шансы выжить в лесу при помощи запасов против биохимии флоры; вероятность дойти до берега при ухудшении самочувствия; ценность полученных данных и их необходимость в более долгосрочной перспективе.

Рассчитываю: если я уйду сейчас, выйду к побережью к середине третьих суток, но потрачу слишком много сил. Если останусь - сохраню энергию, но рискую не дождаться помощи и пропустить шанс понять этот знак. В колледже меня учили искать баланс между страхом и возможностью. И пока я взвешиваю все "за" и "против", ощущаю, как решение формируется само собой. Я ухожу.

Хворь приходит внезапно. Сначала просто ломит в суставах, потом каждое движение дается через усилие, как будто между телом и воздухом - вязкая прослойка. Лоб горячий, ладони сухие, губы трескаются от внутреннего жара. Не проверяю показатели - и так ясно: температура выше нормы. Слишком. Долго оставаться в лагере - значит оставить себя умирать в ожидании.

Собираю рюкзак на автомате, двигаясь медленно, как в вязком сне. Опрокидываю остатки воды в горло, глотаю сухой паек, не чувствуя вкуса. Гашу огонь, натягиваю комбинезон. Пленку для спальника не беру - слишком тяжелая. Оставляю ее лежать, как отпавшую кожу.

Иду. Шаг - вдох. Шаг - выдох. Каждый шаг отзывается стуком в висках. Все тело протестует. Но я иду. Семьдесят километров до моря. Если дойду - спасусь. Если нет - ну, значит, просто не повезло.

А в голове стучит вопрос, выцарапанный детской рукой на скале: "Ты кто?"

Сперва я мысленно отмахиваюсь. Глупость. Лихорадочный бред. Но он возвращается. "Ты кто?" - и я слышу его не как вопрос, а как щепотку соли на языке, как зуд под кожей.

Кто я?

Мальчик, убежавший от моря.

Песчаный берег, мать кричит что-то на ветру, я бегу вглубь острова, туда, где деревья высокие и тень прохладная. Я не люблю плавать. Мне страшно, когда не видно дна. Море вызывает у меня странное ощущение - смесь вины и притяжения.

Кто я?

Студент колледжа пилотов.

Вспоминаю, как сидим в полутемной аудитории, кто-то рисует на планшете схему переговорного протокола, кто-то дремлет. Я сижу ближе к окну. На моем скафандре - аэрография с дельфином, та самая. Тогда я еще думал, что все просто. Что общение - это структура, грамматика, наука. Профессор поправил меня: "Нет. Главное - понять, чего собеседник хочет. Тогда даже молчание станет ответом".

Кто я?

Пилот. Астронавт.

Капсула горит в атмосфере. Огонь снаружи и огонь внутри. Сломанные панели. Рваное дыхание. Вспышки боли. Я жив. Жив, чтобы шагать сейчас по этому пыльному лесу, с каждой минутой