Млечный Путь, 21 век, номер 3(52), 2025 - Песах Амнуэль Страница 18

Представь, ты подбрасываешь монетку, и пока она крутится в воздухе, она находится в состоянии суперпозиции. Ты думаешь, монетка упадет либо решкой, либо орлом. Но это в классическом мире. В квантовом мире нет "либо-либо". Если применить категории квантового мира к нашему миру, вращающаяся монетка одновременно и орел, и решка. В тот момент, когда монетка выходит из состояния суперпозиции, другими словами, приземляется, происходит расщепление вселенной. И если, предположим, в нашем мире монетка упала орлом вверх, то обязательно появляется и мир, где выпадает решка. Так происходит и с миром людей. В тот момент, когда мы делаем выбор, вселенная разветвляется. В моем мире я ученый-физик, заведующий лабораторией, известное имя в науке... Моя лаборатория вычислила нахождение параллельной вселенной, которая не сильно разошлась с нашей. И вот на днях мы сумели создать туннель между нашими мирами. Поэтому я тут...

Удивительно, но Серафима быстро ухватила суть моих объяснений.

- А я там кто? - спросила она.

Я снова взял ножовку, но пилить не стал.

- Тебя там нет... Мы с женой предпочли карьеру.

Я поймал ее взгляд. Глаза были пытливыми, и, мне показалось, ироничными.

- То есть, сделали аборт? Мама рассказывала, что когда она забеременела на втором курсе, они с отцом сначала решили прервать беременность. Но передумали.

Вот она точка бифуркации, подумал я. Может, именно с этого момента началось расхождения в моей жизни?

- Что было потом?

- Денег не хватало и отец устроился на работу. А вскоре завалил сессию...

Мирослава сделала аборт в подпольной клинике. Пошло что-то не так, и мы больше не могли иметь детей. Но неужели рождение ребенка так сломало мою, точнее, его жизнь? Борисов стал отцом еще студентом, но это не помешало ему сделать блестящую научную карьеру. Моя мать родила меня на первом курсе. Второй ребенок появился, когда она писала диплом. А еще через десять лет они с отцом решились на третьего... Мама стала учителем, отец занялся туристическим бизнесом. Мне вспомнился наш последний с ней разговор. Мы пришли попрощаться с мамой, накануне ее эвтаназии. У нее была неизлечимая форма глиобластомы. Мы просидели у нее весь вечер. "Вы самое лучшее, что было у меня в жизни", - сказала она напоследок - "И если бы у меня был выбор между карьерой и вами, я выбрала бы вас".

Но что же сломало меня в этом мире?

- Твою маму Мирославой зовут? Где она сейчас?

Серафима быстро заморгала и отвернулась. Я испугался, что она разревется, а как успокаивать девочек, я не знал.

- Она умерла... - глухо сказала Серафима. - Повесилась два года назад. Не выдержала... Отец, как напивался, выходил из себя и бил ее. А если она плакала, он приходил в бешенство. Он терпеть не может слез.

Я резко поднялся и принялся мерить шагами комнату. Мне снова пришло в голову, что тут живет другой человек. Не Георгий Багров. Георгий Багров никогда не поднял бы руку на женщину, тем более на женщину, которую он любил до безумия, которую обожал, боготворил, которой восторгался и перед которой благоговел. Уж я-то это знал. По крайней мере, до этой минуты. Но уверенность моя пошатнулась. Что, если эта гнусность сидит во мне и ждет своего часа? Мой отец был вспыльчивым, как сухая солома. Стоило ему возразить и страсти могли полыхнуть с энергией взорвавшегося бензина. Но мама всегда могла потушить начинавшийся пожар одним ласковым словом. Был ли я другим? Я вспомнил, как мой младший брат нагрубил матери. Я тогда учился в университете. Я вспылил и с силой пнул его. Никогда не забуду его испуганного удивления. Старший брат, которым он восхищался, ударил его!

Моя рука до сих пор сжимала ножовку. Я положил ее на стол и подошел к стеллажу. На полках стояли фотографии. На них Серафима - намного младше, чем сейчас - выступает на танцевальном турнире. Много раз я представлял своего не родившегося ребенка - как он растет, занимается лыжами, ходит в музыкальную школу, рисует, носится на улице. Но даже в бреду мое воображение никак не могло бы нарисовать ребенка, прикованного к батарее.

- Забери меня с собой, - услышал я ее голос.

- Это невозможно.

- Я понимаю... Я же тебе чужая. Ты увидел меня сегодня в первый раз.

- Не в этом дело.

А может, и в этом тоже?

- Тогда останься на несколько дней.

Я присел перед ней на корточки.

- Я не могу. Параллельные вселенные находятся в постоянном движении. Сейчас наши миры пересеклись, и мы сумели создать между ними туннель. В следующий раз они пересекутся только через год. Мой мир там. Там человек, которого я люблю. Завтра у нас годовщина свадьбы, и я обещал, что вернусь из этой командировки. А свои обещания я держу всегда.

А еще, подумал я, меня ждут незаконченная монография, на издание которой подписан договор, студенты в университете и конференция, которую мы с Борисовым организовали.

- Так что... - закончить я не успел.

Серафима вскрикнула. Я оглянулся и увидел человека, который занес надо мной стул. Если бы я увернулся, стул опустился бы на голову Серафимы. Но подумать об этом я не успел. Мой мозг в сотую долю секунды оценил ситуацию и принял верное решение - кинул мое тело прямо под поднятые руки прибывшего. Я ударил его плечом в грудь, стул выпал из рук мужчины, а сам он с грохотом повалился на стол. Ну, вот и я, собственной персоной. Небритый, с дряблыми щеками, в нестираной зеленой футболке. Как я себя довел до такого состояния?

- Уйди от моей дочки, урод! - заорал мой двойник.

- Как самокритично, - ответил я.

- Я щас урою тебя!

- Спокойно. Спокойно! - я постарался, чтобы мой голос прозвучал, словно щелчок кнута укротителя тигров. Двойник пригляделся, и глаза его округлились, как при виде восставшей из могилы бабушки.

- Что за черт?!

- Не черт. Твоя белая горячка, - не удержался я.

Судя по его вытянутой роже, он готов был в это поверить.

Стоит все-таки объяснить самому себе, что к чему.

- Помнишь, Жора, как на первом курсе ты со своим другом Борисовым...

- С другом?! - он зло вытаращил глаза. - Да эта гнида каждый раз, как мы сталкиваемся на улице, воротит от меня морду. Друг! Ну, конечно, он же директор института, а мы рылом не вышли.

Директор? Молодец, Борисов.

- Вы