Млечный Путь, 21 век, номер 3(52), 2025 - Песах Амнуэль Страница 11

- Знаешь, хочешь верь, хочешь нет. Но за все эти годы очень мало было дней, когда я не помнил о тебе. Вспоминал почти каждый день. Конечно, у меня были женщины. Да, я влюблялся, и меня любили... Но твой образ был всегда во мне. Я не говорю, что, вспоминая тебя, я умирал от горя. Нет, я не хочу тебе врать...

Мы помолчали. Эллис убрала трансляцию пожилой женщины в инвалидной коляске. Я опять видел перед собой робота.

- И еще, знаешь, Эллис, такие вопросы типа "любишь-не любишь" женщине имеет смысл задавать тогда, когда она допускает возможность того, что ее доверчивостью, слабостью могут воспользоваться. А в нашем с тобой случае как я могу тобой воспользоваться? По большому счету, мне от тебя ничего не нужно. Просто быть вместе, попытаться быть счастливыми, как не смогли быть счастливыми тогда, в юности.

И, не дожидаясь ответа, добавил:

- По-моему, ты сильно переживаешь, нервничаешь.

- Роботы не нервничают.

- Ну и хорошо!

Я встал, подошел к противоположной стене и развернулся. Спина у меня чесалась нестерпимо. Я попытался потереться о шпангоут. Раздался металлический скрежет. Тоненькая внутренняя переборка задрожала. Эллис подняла на меня взгляд.

- Извини. Спина чешется.

- Помогло?

- Нет.

- Это фантомный зуд. Еще могут быть фантомные боли. Если раньше у тебя что-то болело, пройдет через какое-то время.

- А фантомный голод может быть? Меня иногда тянет пожевать что-нибудь.

- Все может быть. Это просто привычка.

Я опять сел рядом.

- Интересно, почему ты не задумывалась о наших отношениях, прежде чем мы решились на побег? Может, сначала нужно было выяснить отношения, а потом уже?..

- Потому что наши отношения зависят от того, кем мы являемся. От того, кем мы стали. А мы тогда были еще другими.

- Да, наверное...

Мы помолчали. Потом я сказал:

- Пойдем, я тебе хорошее место покажу.

- Куда?

- Пойдем-пойдем.

Я встал и протянул ей руку, приглашая подняться.

Она взяла мою руку и встала напротив. Я ждал. Она помедлила и включила трансляцию образа юной Элис. Скорее всего, будь я человеком, я бы ее сейчас поцеловал. Я притянул ее к себе и с легким стуком коснулся своим подбородком ее лба.

- Я поцеловал тебя в лоб, - пояснил я, хотя ничего не почувствовал от этого "поцелуя".

Кажется, из всех человеческих чувств во мне осталось только чувство красоты.

- Я поняла. Спасибо.

На лифте мы поднялись на самый последний уровень башни терраформатора. Оттуда по стремянке пришлось лезть вверх еще метров десять, прежде чем мы, открыв люк, вылезли на круглую площадку на самом верху башни.

Ветер, преимущественно состоявший из углекислоты, на высоте двухсот метров неистовствовал. Не будь мы двести пятьдесят килограммов каждый, нас бы давно снесло с этой площадки. Температурный датчик в верхнем левом углу поля зрения показывал минус 20 градусов по Цельсию. Как хорошо, что я не чувствую холода.

Здесь, на высоте, воздух был прозрачным. Вокруг было темно. Только вдалеке, справа и слева мерно включались и выключались габаритные огни соседних башен.

- Пойдем

Я взял ее за руку и потянул к центру площадки.

- Ложись, - сказал я и лег сам.

Она легла рядом. Теперь в поле зрения попадало только небо, полное звезд. Весь мир вокруг исчез.

- Спасибо, Джон, - тихо сказала она

- Я подумал, этот вид тебе будет более привычным.

- Спасибо.

Время от времени, сгорая в атмосфере, по темному небу пролетали метеоры. Насколько долгий путь проделали они, прежде чем пеплом развеяться в атмосфере планеты? Обломками каких неведомых миров они были? Мы с Эллис тоже были подобны этим обломкам, странниками из чужого мира.

Звезды молча подмигивали нам. Если бы мы были людьми, мы, наверное, заснули бы в обнимку, насмотревшись на звезды. Но мы больше не были людьми.

***

Ночью я рассказал Эллис про свою жизнь после нашей встречи, в том числе и про то, как, будучи уже студентом космошколы, писал ей, пытался дозвониться. И как потом меня вдруг неприятно осенила мысль: кому нужен обреченный космонавт? Кто будет ждать пропавшего во времени? Услышав это, Эллис помотала головой.

- Я ж говорила: я не отвечала, потому что после того, как ты уехал, мне объявили диагноз, прогноз. Фактически сказали, что я обречена на жалкое существование в кресле-каталке. И я не стала отвечать на твои письма и звонки.

- Представляю, через что ты прошла.

- Не представляешь...

"Действительно, - подумал я, - не представляю".

Мы помолчали, потом я сказал:

- Извини...

- Ничего. Нам надо решить, как мы будем проводить время. У нас с тобой его уйма. А дел почти никаких. Я боюсь, нам здесь быстро станет скучно.

- Ты говорила, у нас есть культурный архив.

- Да, там много литературы, если читать традиционным способом, а не загружать в память напрямик, хватит надолго. Еще много фильмов, интерактивных сериалов, в которых мы можем пожить. Но это если станет совсем скучно.

- Да, действительно, было бы странно жить здесь и заниматься целыми днями чтением книг.

- Мне кажется, пока есть возможность, нам хорошо бы найти какое-нибудь активное занятие. Может, займемся исследованием планеты?

Я сел.

- Как? У нас нет ни вездехода, ни флаера.

- А зачем? Вездеход и флаер нужны людям, потому что они устают, а мы...

- Да, ты права. Нам даже собираться в поход не нужно. Клево!

- И даже не надо ждать восхода солнца, вернее, местной звезды.

- Это да, но... Честно говоря, хотелось бы начать наш поход все-таки в светлое время суток.

- Космонавт боится темноты? У нас же есть режим инфракрасного видения.

- Нет, не боюсь, просто привычка. Во-первых, неуютно бродить в темноте, даже если ничего не угрожает. Во-вторых, для начала хочется полюбоваться на красоту местных пейзажей в обычном, видимом диапазоне.

- Согласна. Спешить нам действительно некуда. А восход будет через полтора часа.

- Откуда ты знаешь?

- Ты в своем меню разобрался?

- Нет еще.

Я был техником на корабле, я был знаком с конструкцией роботов, которые мы использовали на планетах, я знал, что у роботов есть внутреннее