Сияние обманчивого Меркурия. Пятая книга - Ленар Гиниятович Хатбуллин Страница 47

Словно в подтверждение размышлений брата, Астра гневно бурчит:

– Кушай еду. А то хлеб зачерствеет и будет не вкусным. Масло с сыром тоже.

– Они зачерствеют? – берет бутерброд в руки и смотрит змеей.

– Какая разница. Кушай, не смотри. Всё хорошо со мной, – смотрит в стол.

– Ты что-то таишь. Почему не признаешься? – пытается посмотреть в глаза.

– Вчерашний страх не прошёл. Ощущаю холод на своих плечах, – жалуется.

– Знаешь, нзамби не существует. Учёный мог выдумать, – успокаивает.

– Наверно. Но откуда столько фактов и наблюдений? – смотрит в глаза.

– Он учёный. Собирает, изучает жизнь. Но мог и приврать, – гладит взором.

– У африканских племен практикуется каннибализм, – удивляет фактом.

Он отводит пристальный взгляд, понимая, что случилось с сестрой. Лишний раз себя накрутила, не желая нормально выспаться и приготовиться ко дню. Но, словно отходя от выдуманных и прочитанных историй, Астра берёт в руки бутерброд: голод взял своё. Кушает молча. Отводит взгляд. Адам кушает, а то глупо выглядит. Проходит малое время. Утолили свой голод.

Астра первая заговаривает, не сдержав железный приступ сильных эмоций:

– Каннибализм есть в мире животных. Богомолы или пауки. Нет еды – что делать? Даже котята или мышата не помеха. Есть змеи, употребляющие в пищу себе подобных. Или акулы. Не удивляет, что племена недалеко ушли. Шутку прочитала: вы убили столько людей на мировой войне, чтобы не съесть? Вы, дикари…

– Кхэ, занятные факты. Но почему ночью не спишь, а читаешь статьи? Нам надо изучать новые теории, предложенные учёным. Или его жизнь, последовавшая после того, как его уволили с лаборатории, – не понимает её.

– Времени не остается, Адам. Утром нет его, а с обеда до вечера, или до ночи слушать рассказы. Думаешь, он маг? Или алхимик? – спрашивает его.

– Подозреваю, последнее. Учёный, который достиг успехов в науке, решил добыть другие тайны. Что такое алхимия? Столько книг у него. Химия? Или нечто большее, что нельзя понять? – теряется в догадках, не понимая жизнь.

– Не знаю, надо спросить. Если он мало будет говорить, – она зевает сонно.

– Попрошу об этом. А то ты так доведешь себя. Поспать надо, – переживает.

Астра меланхолично собирает хлебные крошки, словно контуженый голубь. Положила на тарелку, чтобы не мешались на чистом столе. Уносит тарелку к раковине. Без эмоций моет её. Убирает сушиться. Возвращается к брату, всем видом говоря: пора уходить. По дороге обсудим детали. Адам понимает и встает из-за стола. Вместе идут на выход, открывая дверь. Выходят на улицу, Астра закрывает дверь на все замки: страх всё ещё жив…

Герои идут по знакомой дорожке, чтобы зайти к учёному в гости. Осталось множество вопросов, повисших в воздухе тайной. Она нависает над Адамом, он достает бинокль. Секрет нависает над Астрой, она боится теней. Но близость брата и утро во всей своей красе отпугивает тени, отростками веток пытающихся зацепиться за душу испугом. Уходит обратно в лес, понимая Астра не та, какая была вчера. Не будет кричать понапрасну, если наступит на ветку, или она зацепит за куртку. Или ветер всколыхнет паутину натянутых эмоций. Астра не из-за бесстрашия спокойна, а из-за недосыпа. Мешки под глазами и постоянная зевота красноречиво подчеркивают. Когда-нибудь она выспится. Может, в следующей жизни. Хотя так уже ей, скорей всего, говорили, потому это очередной обман, которому не стоит верить, или есть черта мира, могшего воскреснуть в реальности обещаний, а не слов.

Лес нависает с обеих сторон, дотрагиваясь до спутанного состояния. Астра не замечает, как ветки пытаются заставить сделать остановку. Решительность вкупе с сонливостью творят чудеса. Идет, не подозревая об опасности. Точнее о её реальности. Не отслеживает её с точки зрения объективности. Как лес может быть живым, представляя собой опасность? Если была бодрой, то вмиг распутала сети сомнений, выбравшись из них. А сейчас смотрит и видится, как ветки обретают цельность. Или это кажется? Но лес не дает ответов, так как заканчивается. Развязались шнурки, потому возникало ощущение о живых ветках: шнурки цеплялись. Астра завязывает шнурки и устремляется вперед, боясь на секунду больше остаться в лесу. Вчерашний страх также жив груди как видение или иллюзия в глазах, когда веришь, что видится вместо оазиса, – думаешь, можешь найти истину, но она ускользает и убегает.

Иллюзия не могла долго продолжаться или иметь бесконечный предел для воздействия. Лес закончился. Видно убежище учёного. Пара сотня шагов разделяет героев и новую историю. Всего лишь, пересечь оставшуюся дистанцию, достичь цели. Дом учёного рядом с взглядом Адама и Астры. Остается постучаться в дверь, чтобы открыли. Или для них не существует закрытых дверей? Сколько были в гостях у учёного? Десять раз? Двадцать? Цифра не поддается измерению, а увеличивается во времени. Сонный разум не считает дни, а пропускает их. Адам был настроен решительно: постучался в дверь. Послышались неспешные шаги, сквозящие ленью. Дверь со скрипом открывается...

Глава 21. Начало новой истории

Учёный встречает героев радушно и тепло:

– Приветствую вас. День за днём истина переливается в сосуд ума. Похвально, пристально относитесь к развитию разума, а не останавливайтесь на результате!

– Здравствуйте. Да, гораздо проще понять, когда наука изучена кем-то. Как на лекциях или на уроках впитываешь знания губкой, – отвечает Адам.

– Добрый день. Хотелось услышать продолжение истории, – сказала Астра.

– На чем остановился? – учёный спрашивает, Астра кивает. – Но для начала пройдите в скромное убежище, там поговорим.

Герои проходят за учёным вглубь дома, чтобы внимательно слушать, понимая многие тайны, таящиеся под пеленой десятилетий. Книжная пыль тому свидетельство – приветствует, ударяя в нос. Герои не чихают: привыкли к запаху. И стол стал родным. Пробирки, тигли, реактивы, колбы, штатив. Стол и две кастрюли, но нет запаха трав и специй. Видимо, приготовил…

Учёный вдыхает больше воздуха в свои легкие, чтобы ведать свою историю:

– Мы остановились на том, что уволили с работы. И всю лабораторию, исследования, микроскопы, прочее оборудование забрал с собой.

– А уран и торий? Или их вам не дали? – вспоминает Адам о вчерашнем дне.

– Почему