РОС: Забытый род - Гарри Фокс Страница 9

Виолетта вздрогнула всем телом и отпрянула от меня, как ошпаренная. Ее лицо исказилось чистым ужасом. Она вжалась в ствол ближайшего дерева, прижав руку в перчатке ко рту, глаза — огромные, полные паники и немого вопля.

— Нет! — прошептала она, голос сорвался. — Нет-нет-нет! Я… я не сдержалась! Я расслабилась! Я… выпустила яд! В поцелуе! Я убила тебя! Я…!

Она смотрела на меня, ожидая, что я рухну, задохнусь, покроюсь пеной, как Димон. Готовая броситься ко мне или бежать прочь от содеянного.

Но я стоял. Я чувствовал… прилив сил. Тот сладкий, яблочный вкус яда впитывался куда-то внутрь, растекался теплой волной. Мир вокруг стал четче, ярче. Листья на деревьях, мерцание светлячков, каждая травинка — все обрело невероятную резкость. А потом… жжение в глазах. Не больное. Странное, перетекающее.

Я поднес руку к лицу. Виолетта, все еще дрожащая, смотрела на меня, и вдруг ее паника сменилась шоком.

— Твои… твои глаза… — прошептала она.

Я ничего не видел, но чувствовал. Как что-то меняется. Сдвигается. Наливается… силой.

Виолетта медленно опустила руку ото рта. Ужас в ее глазах сменился невероятным изумлением, потом — восторгом, смешанным с суеверным трепетом.

— Они… они зеленые! — выдохнула она. — Как мои! Как… как у Аспида! Ты… ты впитал мой яд! Ты… — ее голос дрогнул, — ты настоящий! Папа не ошибся!

Она стояла, глядя на меня, на мои новые, чуждые мне глаза — глаза змеиного рода. И в ее взгляде уже не было страха. Была надежда. Или приговор.

Я стоял, все еще ощущая на губах сладковатый привкус яда-яблока, а в жилах — странную, бодрящую волну энергии. Новые, зеленые глаза видели мир с пугающей четкостью. Каждый лист на черных деревьях, каждую трещинку на коре, каждый мерцающий синий огонек светлячка-людоеда… Но главное — я видел тепло.

Не как цвет. Как… пульсацию. Смутную, размытую вдалеке, за деревьями. Десять… нет, одиннадцать горячих точек, быстро двигающихся в нашу сторону. Охотничьи тени в лиловых сумерках Изнанки.

— Виолетта, — я схватил ее за руку, прерывая ее изумленный восторг по поводу моих глаз. — Мне кажется, к нам кто-то идет. Твои подруги? Или… сестры? — В голосе прозвучала тревога. "Я подойду к тебе после отбора…" — но явно не так, чтобы нас поймали.

Виолетта встрепенулась, как змея, почуявшая опасность. Она резко повернулась, ее изумрудные глаза (теперь одного цвета с моими!) сузились, сканируя чащу. Она увидела их. Или почуяла.

— Чертовы крысы! — вырвалось у нее шипящим шепотом, полным ярости. Ее лицо исказилось в гримасе гнева и… страха? — Это мои сучки! Стражницы! Те, что за мной шпионят! Они хотят сдать меня Старшим Сестрам! Аспид бы их подрал за такое! — Она буквально затопала ногой от бессильной злости.

Паники не было. Была холодная ярость командира, преданного своими. Она резко схватила меня за запястье, ее хватка снова стала стальной.

— Побежали! Я верну тебя на место. Быстро!

И мы помчались. Не крались — неслись сквозь черный лес, как преследуемые тени. Виолетта вела безошибочно, ее ноги знали каждую кочку, каждый корень. Я едва поспевал, но странная энергия от ее яда и новые глаза помогали — я видел путь в полутьме как днем, мышцы слушались лучше. Мы летели мимо мерцающих синих огней светлячков, под черными сводами деревьев, обратно к скрытому проходу в стене.

Она щелкнула чем-то по камню — панель бесшумно отъехала. Мы выскользнули в зловонный переулок. Город спал, или притворялся спящим. Окна были темными, но я чувствовал на себе невидимые взгляды. Виолетта тянула меня за собой, не останавливаясь, петляя по узким улочкам. Мы бежали мимо готических фасадов, мимо змеиных изваяний, которые теперь казались насмешливыми свидетелями.

Наконец, мы замерли в тени, напротив знакомого здания — того самого трактира-гроба. В окнах — темно. Мои товарищи по несчастью, те пятеро выживших, наверное, видели третий сон после выпивки, не подозревая, что один из них только что целовался с графиней и убегал от ее же стражниц.

Виолетта резко развернулась ко мне. Дыхание ее было учащенным, но не от бега — от адреналина, от ярости. Она вжалась спиной в холодную стену, ее глаза метались, проверяя, не идут ли за нами. Потом взгляд упал на меня. И вдруг… ярость сменилась робостью. Она снова стала той девчонкой с первого свидания.

— Ну… — она начала, перебирая пальцами край перчатки, не глядя мне в глаза. — Вот мы и пришли… — Она раскачивалась на носках, как школьница. — Поздно. А утром… я приду вас будить. На испытание. — Она подняла на меня взгляд, изумрудные глаза светились смесью страха и надежды. — И… не надо на меня будет смотреть так, словно мы… пара… при всех. Хорошо? Я пока не готова принять твои… чувства… публично. Но… — она потупилась, играя с выбившимся каштановым локоном, — …ты можешь пообедать со мной. После испытания. Я… может, плохо готовлю, но там… на кухне замка… есть повар. Он что-нибудь…

Я не выдержал. Абсурдность, опасность, ее детская неуверенность после только что пережитого погони и яростных угроз — все это взорвалось внутри. Я шагнул к ней, перекрыв слова. Взял ее лицо в ладони. И поцеловал. Глубже, чем в лесу. Чувствуя ее испуганный вдох, потом — ответное движение губ, сладких и ядовитых. Она прижалась ко мне всем телом на миг — маленький, теплый, смертоносный комочек.

А потом отпрыгнула, как ошпаренная, прижав руку к губам. На щеках — яркий румянец, в глазах — паника и возмущение.

— Так! Все! — прошипела она, тряся пальцем. — До свадьбы нельзя целоваться! Что Вы себе позволяете, граф?! Это неприлично! Совсем раскрепостились!

Граф? — пронеслось у меня в голове с горькой усмешкой. — Ну и актриса! Явно перечитала любовных романов. А ведь в прошлой жизни я был обычным клерком, который считал копейки на обеды. Граф. Смешно. И страшно.

Я вздохнул, драматично приложив руку к сердцу, где все еще горело от ее яда и поцелуя.

— Ох, графиня… Я не могу терпеть! Ваша красота… Ваш яд… — я нарочно закатил глаза.

— Ну ты тоже мне тут не переигрывай! — резко оборвала она, и в ее голосе снова зазвенела сталь стражницы. Она коротко, но метко ткнула меня кулаком под дых. Больно. Очень. — Иди спать! Сейчас же! — Она резко развернулась и сделала несколько шагов прочь.

Потом остановилась. Обернулась. И на ее лице снова расцвела та самая, счастливо-безбашенная улыбка. Она послала мне воздушный поцелуй.

— До завтра, наследник! Не