Деревенщина в Пекине 4 - Крис Форд Страница 8

— Как только вам предоставят доступ, противоположной стороне обязательно сообщат, что к ним направляется проверяющий.

— Именно для предотвращения подобных осложнений я и приехал. По секрету: неделя работы специалиста моего уровня стоит очень серьёзных денег. Дело даже не в финансовой стороне вопроса — у меня задачи в рамках моей организации и партнёрских структур расписаны на три месяца вперёд.

— Прямо как у высококлассного нейрохирурга, — удивляется Ли Миньюэ.

— Именно так, — без ложной скромности кивает японец. — Можете считать меня врачом высшей категории, в своей области я специалист не хуже. И если я приехал сюда, это означает, что все контакты тщательно проверены, а планы профессиональны.

— Почему вы упоминали неделю работы, если суммарно мы тут на три дня? — не могу не уточнить.

Сато Хироши широко улыбается:

— А вы полагаете, я начал работать над вашим делом только вчера вечером? Не за несколько дней до прилёта в Пекин?

Хлопаю себя по лбу:

— Извините, ночь не спал, голова не соображает.

— Сейчас мы с докторами отправимся в министерство здравоохранения, а после я займусь тем вопросом, который вы справедливо подняли, — продолжает Хироши. — Вы абсолютно правы: заказчики госпитализации вашего дяди могут начать нервничать, а когда люди нервничают, они совершают глупости. Зачастую такие, которые впоследствии им же и вредят.

— Эмоции — непредсказуемая вещь, — соглашаюсь.

— Именно поэтому я буду прилагать максимальные усилия для купирования всех возможных глупостей, которые те люди могут совершить. Некоторые из их действий, кстати, могут сыграть нам на руку. У вас остались какие-либо вопросы по нашему дальнейшему сотрудничеству?

— Вы всё исчерпывающе объяснили, благодарю, — отвечает напарница.

— Превосходно. До завтрашнего дня можете свободно перемещаться по городу. В течение шести часов ожидайте на телефон подтверждение получения допуска нашими врачами. И ещё один момент — можно мне переговорить с вашим коллегой наедине? Сугубо мужской разговор.

— Разумеется, — пожимает плeчами Ли Миньюэ. — Это если бы вы были красивой девушкой, я бы ещё подумала над вашей просьбой.

Мы с Сато Хироши выходим в безлюдный коридор отеля. Ассистент убеждается в отсутствии посторонних, затем говорит:

— Не моё дело, но ночевали вы в Пекине с одной, а сегодня собираетесь спать с другой.

— Пока не понимаю направления вашего вопроса. На всякий случай: право на личную жизнь является неотъемлемым конституционным правом гражданина Китайской Народной Республики.

— Я ни в коей мере не оспариваю ваши права — делайте что считаете нужным, — спокойно отвечает Хироши. — Но специфика моей работы требует просчитывать ситуацию на несколько ходов вперёд: существует определённый риск проиграть и не решить поставленную задачу. А мы свои задачи решаем всегда и любой ценой.

— О каких конкретно рисках речь?

— Глупых отморозков всегда предостаточно, — голос собеседника твердеет. — Взять, к примеру, наркоманов из состоятельных семей, ещё не опустившихся окончательно на дно. У таких есть деньги, связи, относительная неприкосновенность, а родители пока не осознали степень зависимости своих детей. Им шестнадцать-семнадцать лет и по уголовному кодексу они часто получают условное наказание или принудительное лечение. Разбирательства с золотой молодёжью зачастую носят формальный характер — виноватым признают того, кто причинил им вред. Я не исключаю подобный сценарий как одну из реальных зон риска.

Он останавливается и пристально смотрит на меня:

— Скажите, после освобождения дяди вы сразу повезёте его в аэропорт и в Китай?

— Хотелось бы, но к сожалению, сразу не получится. У него наверняка не окажется документов. Сначала нам придётся обратиться в посольство, где в течение суток выдают белый паспорт — проездной документ для возвращения на родину. И только потом…

— Можете ускорить выдачу проездного документа? — резко перебивает японец.

Несколько секунд размышляю, оценивая возможности.

— Наверное, смогу. Но для этого придётся серьёзно напрячься.

— Напрягайтесь. Чем быстрее вы его уберёте из Кореи, тем лучше, — кивает Сато Хироши. — Представьте: вы держали в руках рыбу стоимостью в сто тысяч юаней.

— Не такие уж большие деньги — всего четырнадцать тысяч долларов.

— Хорошо, пусть будет миллион юаней, — повышает ставки ассистент. — Вы её поймали, считали своей добычей, но неожиданно она изворачивается, бьёт хвостом по лицу, ломает вам нос и чуть не выбивает глаз. Более того, она прыгает в воду и уплывает. А вы, допустим, плаваете как акула. Будете стоять и смотреть? Или на эмоциях предпримете попытку вернуть добычу?

— Если я действительно хорошо плаваю, то попытаюсь её догнать, — честно принимаю аналогию с нашей ситуацией.

— Вы сами всё сказали, — вздыхает Сато. — Я серьёзно опасаюсь лишь какого-нибудь примитивного разбойного нападения. В такой ситуации сложно понять, что противопоставить. Наши возможности в плане силового сопротивления здесь крайне ограничены, причина вам ясна. Рассчитывать на помощь местной полиции, думаю, не стоит.

— Конечно, не стоит, — медленно киваю. — Если бы они работали честно, дядю Ли Миньюэ не держали бы в психиатрической лечебнице принудительно. При условии, что он психически здоров.

— Моя оценка того, что они пойдут на открытый конфликт, около пяти процентов, — размеренно заключает Хироши. — Но мне платят именно за то, что я предусматриваю абсолютно всё до деталей. Мелочей не бывает.

Японец держит паузу, раздумывая.

— Займитесь оформлением белого паспорта, а дальше будем принимать решения по ситуации, — продолжает он. — Я, конечно, надеюсь, что до кинематографических сценариев не дойдёт — типа доставки в аэропорт на вертолёте. Однако, рассчитывая наиболее вероятное, не стоит забывать и об экзотике; мой опыт говорит, толще план — целее голова.

— Хорошо, — киваю я. — Но к чему вы начали весь этот разговор про женщин?

— Допустим, всё развивается по наихудшему сценарию и происходит какая-то потасовка. Вы со своей сегодняшней подругой становитесь свидетелями того, как я или защищающие вас врачи нарушим местное законодательство. Из Японии экстрадиции нет, а если нам закроют Корею, мы особо ничего не потеряем. Просто возьмём с вас деньгами.

— Продолжайте.

— Проблема в том, что у Кореи существует обширный список государств с действующими соглашениями об экстрадиции. Соответственно, вместе с Кореей для нас автоматически закроются и эти страны.

— Не поспоришь.

— Даже если мы будем полностью отстаивать ваши законные интересы, на это никто не обратит внимания — нас по-любому объявят виноватыми. Не глядя, кто прав. Вы понимаете, чем это может закончиться?

— Понимаю, но пока не улавливаю связи со своей личной жизнью.

— Представьте ситуацию: вы благополучно возвращаетесь в Китай, а ваша спутница в туфлях от Кристиана Лубутена с позолоченными каблуками поднимается в вашу очаровательную двухместную комнату, где случайно сталкивается с вьетнамкой, с которой вы сегодня так живописно шуршали одеялом.

— Да если бы шуршал! — не сдерживаюсь.

— Шуршали, шуршали! — твёрдо заявляет японец. — Даже если это не так, поверьте моему опыту — достаточно самого