Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика - Алёна Цветкова Страница 4

— Мама, — Анушка опустила глаза.

Я шагнула вперёд и обняла её. Просто порыв. Сжимая тоненькое тело, всхлипнула от жалости к ней, к остальным детям и даже к себе. Но ничего. Чёрная полоса для них закончилась. Началась белая.

— Иди, — улыбнулась я и подтолкнула дочь к кухне, — Авдотья накормит всех кашей. С мясом.

— Это дядька велел?! — радостно ахнула Анушка.

Я покачала головой:

— Нет, милая, это я велела. — И добавила, увидев, как испуганно вскинулась моя девочка, понимавшая куда больше малышей: — Не бойся. Дядька Прошка ничего не сделает. Ни вам, ни мне. Я не стану выходить за него замуж. И теперь здесь я главная.

— Мама, — мои слова напугали Анушку ещё больше, — но разве так можно?!

Я погладила её по голове. Твёрдые мозоли цеплялись за собранные волосы.

— Конечно, можно, — уверенно заявила я.

Анушка сделала шаг к двери на кухню и замерла. Потом повернулась:

— Мам, а если ты теперь главная… Можно я начну собирать себе приданое? А то у девчонок уже по полсундука собрано! — торопливо добавила: — А у меня только платье твоё свадебное и всё…

— Конечно, можно, — снова кивнула я. — А про полсундука не беспокойся. Поможешь мне в трактире, и соберём тебе приданое всем на зависть.

Глава 2

Весь день я мыла, чистила и скребла. Дети крутились рядом. Утром, после непривычно сытной пищи, они заснули прямо на траве, вповалку, и до самого вечера ходили осоловевшие от сытости. Я смотрела, как Анушка, Машенька и Сонюшка обнимают во сне младших, и с трудом сдерживала слёзы.

Несчастные дети… Их мать даже ради них не смогла перестать быть слабой. Она ведь их любила. А я, глядя на сладко спящих ребятишек, чувствовала тепло в груди. Так хотелось обнять их. Всех шестерых…

Старшего сына — Егорку — я пока не видела: он всё ещё не вернулся с перекатов. Я уже готова была встретить вместо крепкого и румяного подростка худенького, недоразвитого от недоедания мальчишку. Но реальность преподнесла очередной сюрприз.

Я как раз белила печь, когда в горницу ввалился Егорка.

— Ты чего тут устроила, дура безмозглая?! — с порога рявкнул он и, замерев у входа, обвёл хмурым взглядом избу. — Тебе кто позволил тут хозяйничать? Думаешь, батьки нет, так всё можно? Тётка Авдотья сказала, что ты замуж за дядьку идти отказываешься. Совсем с ума сошла?!

Сказать, что я опешила, ничего не сказать. От неожиданности я застыла с тряпкой в руках, глядя на старшего сына. Ему всего двенадцать! Как он смеет так говорить с матерью?!

Мальчишка неправильно истолковал моё ошеломлённое молчание. Важно кивнув ввалившимся вслед за ним сёстрам, он заявил:

— Я мужик, и вы, бабы, должны меня слушать! Как я сказал, так и будет. А ежели кто ослушается… — он поднял вверх сжатый кулак, — так я живо разъясню, что к чему.

Я отмерла. Подошла к нему и нависла над ним.

Мой старший сын сильно отличался от остальных детей. В реальности он выглядел крепким и плотненьким, таким, каким его помнила Олеся. Эдакий маленький мужичок. Ему явно никогда не приходилось голодать, в отличие от Анушки, Машеньки и Сонюшки. И он явно копировал поведение отца.

Действовала я скорее на инстинктах, чем руководствуясь разумом. В голове по прежнему было пусто, словно наглость Егорки разогнала все связные мысли.

— А справишься? — вкрадчиво произнесла я. Как бы там ни было, я взрослая, а значит, сильнее двенадцатилетнего пацана. — Я ведь терпеть не стану. Ударишь меня или кого нибудь из сестёр или братьев, получишь втрое больше.

Егорка вытаращился на меня. Кажется, мне удалось удивить его так же, как ему меня. Или даже больше. Потому что раньше Олеся не просто молчала в ответ на подобные выпады сына, но и тихо радовалась: мол, настоящий мужик растёт. Даже когда этот наглый малец бил её, она не пыталась его останавливать или что то делать.

Но в этот раз Егорка не поверил мне. Размахнулся, чтобы ударить. Я перехватила его руку и вывернула за спину, заставив согнуться и захныкать от боли.

— Я тебя предупреждала, сын, — спокойно произнесла я. — Никогда не смей замахиваться на меня. Я твоя мать, и ты должен уважать меня и слушаться. Ты всё понял?!

— Ты всего лишь баба, — проплакал он, пытаясь напомнить мне, где моё место.

— А ты всего лишь ребёнок, — слегка усилила я нажим, заставляя мальчишку взвыть от боли в вывернутой руке. Впрочем, я была осторожна: не собиралась его калечить. Хотела лишь преподать урок: если полагаться на силу, всегда есть риск нарваться на того, кто сильнее. — Я не позволю тебе колотить себя и сестёр. И грубить тоже не позволю. Ты всё понял?

В этот раз Егорка спорить не стал. Разрыдался и отчаянно закачал головой:

— Да… Да! Понял!

Я выпустила его руку. Прежде чем он успел сбежать из избы, ласково пригладила ладонью вихры на его макушке. Само так вышло, будто без моего участия.

Анушка и остальные дети вжались в косяки по обе стороны входной двери, чтобы пропустить его…

— Он сейчас дядьке жаловаться побежит, — вздохнула Анушка и опустила голову.

Сонюшка с Машенькой синхронно кивнули. А маленький Ванюшка выбрался из за спин сестёр и доковылял до меня. Взял за руку и пролепетал:

— Я защищу маму… Я тоже мужик…

Если при упоминании о Прошке у меня заныла ушибленная щека, то решимость младшего сына встать на мою защиту заставила улыбнуться. Угроза появления Прошки перестала казаться страшной.

Я присела на корточки и обняла малыша.

— Спасибо, сынок, — прошептала я ему на ушко. — С тобой я ничего не боюсь… А сейчас выполни мою просьбу: сбегай в трактир и позови Мишаню. Хорошо?

Сынишка кивнул и помчался к двери. Не зря в памяти Олеси он самый смышлёный.

Что ж, если Прошка решит заявить свои права силой, мне придётся ответить.

Я обвела взглядом детей. Теперь надо сделать так, чтобы они не испугались.

— Девочки, — обратилась к старшим, — запомните: что бы я ни говорила и ни делала, не бойтесь. Всё, что я буду говорить про вашего папу, неправда. А всё, что буду делать, не так страшно, как выглядит. Поняли?

Они вразнобой кивнули и уставились на меня с потусторонним ужасом. Не глупые дети — прекрасно понимали,