Библиотекарь из другого мира - Ли Ан Страница 3

***

В библиотеке после шести вечера наступала особая тишина. Не такая звенящая, как утром в отделе, а глубокая, обволакивающая. Охранник Семен Петрович обходил этажи с фонариком, техничка Вера мыла полы в читальных залах, а я сидела в своем отделе при настольной лампе и составляла опись.

Список для архива. Список для передачи в общий фонд. И отдельно — список тех книг, которые попадут под списание. Каждое название я писала как эпитафию.

"Травник Авиценны, 1650 год, Венеция. Состояние удовлетворительное, реставрация не требуется." Я помнила, как полгода назад ко мне приходил аспирант из медицинского, изучавший историю фармакологии. Он просидел над этой книгой целый день, делая заметки, переводя с латыни рецепты древних снадобий. Теперь она отправится в архив, где ее будут видеть разве что мыши.

"Анатомические таблицы Везалия, репринт 1725 года." Один из первых научных атласов человеческого тела. Гравюры такой точности, что современные студенты-медики могли бы по ним учиться. Но кому нужны бумажные атласы, когда есть 3D-модели в интернете?

Каждая запись была прощанием. Я гладила корешки, как будто могла через прикосновение передать книгам, что их помнят, что их ценят. Смешно, конечно. Но в эти последние дни казалось, что книги понимают — они стояли как-то особенно тихо, словно тоже готовились к разлуке.

К девяти вечера я дошла до последних полок — тех, что стояли в дальнем углу, за стеллажом с каталожными ящиками. Здесь хранились книги, которые еще не были включены в основной каталог: недавние поступления, дары от частных лиц, находки с барахолок. Анна Петровна всегда говорила, что до них когда-нибудь дойдут руки.

Теперь точно не дойдут.

Я перебирала тонкие томики, брошюры, потрепанные учебники — ничего особенно ценного. И вдруг мои пальцы наткнулись на что-то необычное. В самом углу полки, почти скрытая за стопкой журналов, лежала книга, которую я никогда раньше не видела.

Небольшой том в темно-коричневой кожаной обложке, потертой от времени. На корешке не было никаких надписей, только странные символы, больше похожие на руны, чем на буквы. Я осторожно извлекла книгу из укрытия и положила под свет лампы.

Обложка была мягкой, приятной на ощупь. Кожа настолько старая, что казалась почти живой — теплой и податливой. Я открыла книгу на первой странице и ахнула.

Рукопись. Настоящая средневековая рукопись на пергаменте. Каллиграфический почерк, инициалы, украшенные золотом и лазурью, изящные иллюстрации растений по полям. А заголовок... "De Herbis et Curationibus" — "О травах и лечении".

Откуда эта книга? Как она попала в нашу коллекцию? Я быстро пролистала каталожные карточки — никаких записей. Проверила регистрационный журнал — тоже ничего. Словно книга материализовалась из воздуха.

Но странным было не только это. От страниц исходил необычный запах — не просто старый пергамент и чернила. Что-то еще... травы? Дым? Запах был едва уловимым, но он вызывал странное ощущение — словно я вдыхала воздух далекого леса, где горел костер и кто-то варил зелья.

Я вернулась к началу и начала читать. Латынь была архаичной, но понятной:

"Hic liber scriptus est pro illis qui sciunt pretium sapientiae. Non omnes digni sunt his secretis, sed tantum illi qui corda pura habent et mentes apertas."

"Эта книга написана для тех, кто знает цену мудрости. Не все достойны этих секретов, но только те, у кого чистые сердца и открытые умы."

Я перевернула страницу. Здесь был нарисован удивительный сад — не просто ботаническая иллюстрация, а целый мир. Растения, которых я никогда не видела, переплетались с хорошо знакомыми травами. В углу миниатюры стояла фигурка женщины в простом платье, она протягивала руки к растениям, и от ее пальцев исходили тонкие золотые нити.

Дальше текст становился еще загадочнее:

"Si quis cupiat iter facere inter mundos, sapientiam portare debet, non gladium. Nam veritas vincit omnia. Qui herbas novit, vitam novit. Qui vitam servat, mundos servat."

Я прочитала вслух, наслаждаясь звучанием древних слов:

— "Если кто желает путешествовать между мирами, должен нести мудрость, а не меч. Ибо истина побеждает все. Кто знает травы, тот знает жизнь. Кто сохраняет жизнь, тот сохраняет миры."

Путешествовать между мирами? Что за поэтические метафоры...

Но едва я произнесла последние слова, как почувствовала странную усталость. Веки стали тяжелыми, а буквы на странице начали расплываться. Наверное, день был слишком тяжелым. Нужно идти домой.

Я попыталась встать, но ноги не слушались. Руки тоже стали ватными. Книга выскользнула из пальцев и упала на стол, оставшись открытой на странице с садом.

Последнее, что я помню — как опустила голову на руки, уткнувшись лицом в древний пергамент. И как странный запах трав становился все сильнее, словно я действительно лежала на поляне в далеком лесу под звездным небом.

***

Но сон не приходил. Вместо этого я обнаружила, что читаю дальше — словно текст сам тянул меня за собой, не позволяя оторваться. Страница за страницей, рецепт за рецептом. Здесь было все: как лечить лихорадку корой ивы, как останавливать кровь подорожником, как готовить снадобья от бессонницы и тоски.

Но главное — между строк я читала что-то еще. Философию. Понимание того, что знание — это не просто информация, а живая сила, способная исцелять не только тела, но и души. Что тот, кто владеет мудростью, несет ответственность за ее сохранение и передачу.

Именно об этом я всегда мечтала. Не просто каталогизировать книги, а быть частью живой цепи знаний, которая связывает прошлое с будущим.

Часы на стене показывали половину одиннадцатого, но время словно потеряло смысл. Гул вентиляции стал единственным звуком в мире — даже шум машин с улицы почему-то не доносился. Глаза слезились от усталости, буквы расплывались, но я не могла остановиться.

Хотела бы жить в мире, где такие знания ценятся , — мелькнула мысль. — Где люди понимают, что мудрость важнее скорости, а глубина мысли — важнее количества лайков.

Веки становились все тяжелее. Я положила голову на открытую страницу — просто на минутку, чтобы дать глазам отдохнуть. Пергамент был удивительно мягким и теплым, словно живой.

И тут случилось что-то странное.

Сначала я подумала, что это усталость играет со мной злую шутку. Но нет — страница под моей щекой действительно начала слабо светиться. Не ярко, едва заметно, как фосфорные часы в темноте. Золотые инициалы мерцали, словно в них горел крошечный огонек.

Воздух в отделе наполнился ароматом, который я уже чувствовала раньше, но теперь он стал гораздо сильнее. Травы, цветы,