Ваше Сиятельство 13 - Эрли Моури Страница 27

могла быть беременна, если, конечно, это не случилось с ней раньше, еще до начала нашей лондонской миссии! В мою голову не помещалось, как Наташа могла сказать такое и говорила ли вообще? Даже если баронесса хотела наказать меня столь опасным враньем или побольнее уколоть Рыкова, то откуда это может знать совершенно посторонний человек⁈ Ведь столь интимные сведения никогда не выносятся на публику, тем более в дворянском кругу! В морду бить никому я не стал, и не стал ничего отрицать, не стал оправдываться. Вместо этого холодно сказал:

— Если кто-то из вас желает свести со мной счеты, то я к вашим услугам, но за пределами дворца. Готов к поединку хоть на кулаках, хоть магией или любым видом оружия. Желаете толпой — тоже могу удовлетворить. Особо замечу, за ложь, произнесенную здесь, может быть кому-то очень больно!

Неожиданно со стороны коридора справа, где прежде стоял граф Томский и его люди, раздались негромкие аплодисменты. Это прозвучало так неожиданно, неуместно. Я повернулся и увидел Глорию в сопровождении знакомого мне камергера, Эреста Павловича.

Императрица еще несколько раз хлопнула в ладоши и, проходя мимо меня, сказала:

— Елецкий! Немедленно ко мне! Остальным разойтись!

Я, на полминуты задержавшись возле Ольги, догнал Глорию у начала Лазурного коридора и известил:

— Извините, ваше величество, но мне назначена аудиенция у цесаревича! Шел как раз к нему. Позвольте, посетить вас позже!

— Как только закончишь с Денисом, сразу ко мне, — не оборачиваясь ответила Глория. — И Ковалевскую тоже приведи.

— Она сегодня в хорошем настроении, — шепнул мне Эрест Павлович и этак дружески прикрыл правый глаз.

Как-то совсем хреново складывался для меня этот визит во дворец. Какие-то безумные и крайне неприятные наговоры на меня, теперь Глория требует зайти с Ольгой. Зачем ей это⁈ Что на уме у венценосной англичанки? Мне даже подумалось, уж не происки ли Геры скрыты во всем этом? С Величайшей мы как бы не врагами расстались, и я не ждал от нее подлостей, но почерк очень похож: обстоятельства складываются так, что очень хочется выматериться.

Когда я вернулся, собравшиеся в зале почти разошлись — все знали, что слова императрицы имеют серьезный вес. Двое магистров, задержавшихся у двери, тут же отвернулись от меня, как бы давая понять, что я даже не достоин их взгляда. В дальнем конце зала стоял кто-то в черной мантии и Томский. Его я знал в прошлом через отца, но сейчас меня беспокоила только Ольга: она повернулась к окну и едва сдерживала слезы.

— … такого не могло быть! Насколько я знаю, уж поверьте, ваше сиятельство! — пытался убедить ее Бабский.

— Оль! — взял ее руку, с нежностью погладил. — Ты мне веришь?

— Да. Стараюсь… — она сглотнула ком, стоявший в горле.

— Пожалуйста, верь. Все было ровно так, как я тебе рассказал. И не волнуйся так! Ничего же особенного не случилось, кроме выпадов этих горе-волшебников, — я ее приобнял, хотя во дворце такое считалось верхом неприличия.

Ковалевская убрала мою руку.

— Ольга Борисовна, судите сами, — вмешалась Элизабет. — Даже если такое было бы, то за три дня она никак не могла бы почувствовать беременность! Поэтому, будьте уверены, эти обвинения — чья-то ложь! Кто ее распространяет и для чего, пока непонятно.

— Особенно непонятно, для чего нужно было сказать такое при всех! Если такое в самом деле случилось бы любой человек в здравом уме постарается решить этот вопрос, не поднимая столько шума! Боги, да еще во дворце! Говорила тебе, Елецкий, говорила, Рыков — не тот человек, с кем стоит связываться! — произнося это Ковалевская несколько раз ударила меня кулачном в грудь. — Слухи о нем не самые приятные. У них там в Коллегии своя империя. Вам, Алексей Давыдович, я очень благодарна, что вы поддержали Сашу, но не стоило это делать так открыто. Теперь ваша карьера мага вряд ли возможна.

— Они меня весьма возмутили, Ольга Борисовна! Иначе было нельзя. Все-таки я себя по-прежнему чувствую в команде Александра Петровича. Да, у меня были кое-какие планы на место повыше, но я даже рад, что так вышло. Мне вполне хватит службы, что есть, — отозвался поручик, не имея права произносить название подразделения, в котором он числился.

— Спасибо, Леш, — в знак благодарности я положил ему руку на плечо. Хотя поддержка Бабского для меня не имела важности, все равно приятно, что он не вильнул в кусты и не переметнулся к Рыкову. А ведь до того, как попал в мою группу, Бабский ходил под мужем Бондаревой. Как показал «Инквизитор» не без стараний последнего был предложен в мою группу. С этой минуты я еще больше зауважал Алексея Давыдовича. Хоть он и прохвост, и человек с большими причудами, но законы чести сполна соблюдает.

— Иначе никак нельзя было, Александр Петрович, — отозвался он.

— Так, я сейчас же пойду к Денису! И все ему расскажу! — решила Ковалевская. — Он должен знать всю правду!

— Оль! — попытался я остановить ее.

— Это необходимо, Саш! Он должен знать. Я не хочу, что он о тебе плохо думал. Тебя оболгали, и это не какие-то невинные наговоры! Это очень, очень серьезно! — княгиня порывисто зашагала через зал. — Ждите у приемной! Вас вызовут!

Мне жутко хотелось курить, но здесь как бы нельзя и неизвестно сколько придется сидеть перед приемной. Пока мы шли, мысли лихорадочно вертелись вокруг Наташи. Меня мало заботило, что обо мне думает Рыков и все Коллегия этих фокусников. А вот мотивы Бондаревой, почему она сделала так, стали этаким больным нервом. Ведь мы с вполне нормально расстались с Наташей. Более чем по-дружески. Когда под портиком храма Артемиды я отошел с ней подальше от людских глаз, баронесса была тепла со мной, и будто бы в ней не осталось прежней обиды. Она даже шутила, ответила на мой поцелуй и сказала, что будет ждать сообщений на эйхос. Если между нами все так безоблачно, то зачем она сделала это⁈

— У тебя с ней точно ничего не было? — шепотом спросила меня Элизабет, когда мы остановились в приемной.

Я не раскрывал подробностей Стрельцовой того, что случилось между мной и Бондаревой, но в общих чертах ситуацию она знала.

— Элиз, уж тебе