Старый, но крепкий 8 - Макс Крынов Страница 24

всякими гадостями, — продолжил он через пару секунд. — В мире слишком много сильных ядов, от которых сложно защититься, так что нас тренируют бороться с ними. Нас учат быть стойкими к внушениям, ядам, к некоторым магическим воздействиям — особенно к таким, что влияют на сознание. Нас буквально прививают — годами, а кого и десятилетиями — к десяткам подчиняющих эликсиров. Небольшими дозами, через кожу, через дыхание, через пищу. Это часть подготовки, без которой высокопоставленный алхимик может не выжить во дворце или в кругах высокородных. Когда ты распылил зелье подчинения, оно и вправду почти сработало. Но я знал, на что обращать внимание, и почувствовал, как изменились мои мысли. Ещё чуть-чуть — и, быть может, ты добился бы своего. Но не хватило концентрации, вдобавок я был подготовлен.

Эта информация была и полезной, и тревожной. Если Квейт умеет отслеживать свои мысли, то и настоятель, возможно, тоже.

— Если бы на моём месте оказался кто-то другой, возможно, и зелье бы сработало, — продолжал Квейт. — Оно у тебя получилось удивительно мощным… Может, потому я и обратил внимание на изменения своих мыслей — слишком уж резкими они были, а мое тело — тело сильного практика, на которое не так-то просто воздействовать. Я удивлён, что ты рискнул использовать распыленное зелье в закрытом помещении. Если бы там оказался кто-то еще, уверяю, нас ожидал бы большой сюрприз.

Некоторое время мы сидели молча. Разлитый по кружкам чай давно остыл.

— Спасибо, Квейт, — наконец чуть поклонился я. — Благодарю тебя за информацию, за прямоту, и за то, что не выкинул меня тогда из чайной.

— Обращайся, — повторил он с той же полуулыбкой.

Я кивнул, встал и направился к выходу.

Дверь за мной захлопнулась мягко, без щелчка. Я кивнул ожидающему слуге и направляясь за ним на выход, вдруг задумался:

А может, зелье тогда все-таки сработало? Не полностью, но достаточно, чтобы расположить Крайслера ко мне? Отследить ход своих мыслей — это одно. Но не будешь же следить за ними постоянно? Да и как определить, откуда возникла мысль или чувство — от благодарности после массажа, от радости после выправленного энергоканала, или от не до конца покинувшего организм зелья?

Мысли гудели в голове. Я вспомнил тот вечер — расположенность Крайслера, который предложил общаться на «ты», его расположенность ко мне, желание рассказать свою историю, и уверялся, что это могло быть не манипуляцией, а действием эликсира.

Однако когда я отошел дальше от усадьбы алхимика, мысли вернулись к моим проблемам.

Вариантов, как мне избавиться от проклятия, было настолько много, что я мог расставить их по градации важности и пробовать, пока что-нибудь не сработает. Чего среди вариантов точно не было, так это «идти на поводу у настоятеля». Я давно определил для себя принцип — ни в коем случае не поддаваться на шантаж.

Первое, что шло в голову — сварить зелье, которое избавит меня от проклятия. Но как раз этого я сделать и не мог! Мне придется все семь дней потратить на этот вариант, и получится ли — одним только ками известно. Я больше специализировался на бомбах, чем на таких тонких зельях, способных решить одну-единственную задачу.

Другой вариант — сварить зелий становления практиком, потом — пробуждения, и заново прокачаться с помощью медитации на острове. Но это половинчатый вариант, и после беседы с Крайслером я не вижу в нем никаких плюсов. Если не получатся остальные варианты, придется вспомнить и об этом. Но не раньше.

Третий вариант — сварить зелье подчинения и споить его настоятелю. Как раз для этого мне нужны были ингредиенты из духовного зверя ранга Вожака.

Четвертое, до чего я додумался — забрать у настоятеля навык с помощью кражи памяти и с его помощью отменить свое проклятие.

Ну и последний вариант, если не сработают предыдущие — убить мастера проклятий. Для этого всего лишь нужно будет навестить принца и рассказать, как прошла передача его приказов. Если и это не сработает, то у королевской особы должна быть защита от проклятий или методы их снятия. Иначе секта Тьмы — это уже не забавные аборигены на периферии, а потенциальная угроза короне, которую надо бы выжечь во избежание.

В общем, начал я с зелья подчинения. Собрал весь наемный сброд, который с недавних пор обитал в секте, и организовал им прогулку в лес, за лисом ранга Вожака.

Я подошел уже под конец битвы, и даже тогда не вмешивался, чтобы потом меня не обвинили в краже победы. В памяти все еще была жива история с моими приятелями и тем, как я «не дал им спасти драконницу». Я минуту подождал, пока не закончится битва, а потом применил «Удар дракона», полученный за сороковой ранг «владения древковым оружием».

Жестоко? Разве?

Десяти человек с лихвой хватило бы, чтобы разобраться с лисом, и действуй они сообща, у них бы вышло. Принесли бы тушу в секту, забрали бы себе монеты и разделили. Но если они оказались недостаточно подготовленными и умелыми — разве это моя вина?

Нет.

Обязан ли я помогать каждому, кого вижу, и вытаскивать каждого из задницы, куда он добровольно залез?

Не думаю.

Спасли бы меня эти люди, если бы я дрался с лисом? Восемь из них, те самые наемники — точно нет. Они бы подождали, пока я выдохнусь, а потом — либо напали на меня, либо — отняли бы добычу и оставили в лесу Туманов.

Окажись на месте этого отряда обычные люди, я бы, вероятно, вытащил их. Но наемники, честно говоря, были не самыми лучшими людьми.

С тех пор, как секта начала зазывать этот сброд, в Циншуе стало куда неспокойнее. И за большинством из собранной группы стояли преступления, которых было достаточно, чтобы я не чувствовал по поводу их смертей никаких угрызений совести. Эти ублюдки выгоняли из набирающейся десятки нормальных людей, которые желали поохотиться за лисом — мне пришлось вмешаться всего дважды. Разве что за девушкой из секты и выжившим мужчиной я не приметил никаких особых грехов, но они сами согласились на поход, это первое. А второе — мужчину я вылечил. Практик выжил и даже самостоятельно добрался до секты, где его ждали пятьдесят золотых в качестве награды за поход. К слову, пятьдесят золотых анонимно отправил родне погибшей девушки из секты.

Она бы не погибла, если бы я вмешался. Но я намекал и ей, и тому почти убитому мужчине, что им