Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9 - Семён Афанасьев Страница 24

— Я видела, — дочь подвинулась ближе, бросила руку на родительское плечо и прижалась лбом к виску отца. — Твой друг — их офицер. Он ранен, скрывается в каких-то трущобах и пытается придумать, как убежать к нам. Без надёжного переводчика вы сейчас могли банально не объясниться.

— Ты умница, — он поцеловал её впервые в жизни.

— Рада помочь. Горжусь тобой.

* * *

— Зря дочь отправила. Мне она не мешала, — когда остались наедине, Моэко перестала играть в политесы и перешла на неформальный тон, как предлагала собеседница.

В принципе, разница в возрасте — десяток лет или чуть больше, этикетом можно не заморачиваться.

— Ребёнку и так непросто на этом этапе… — в следующую секунду химэ осеклась. — Стоп. Не тебе, себе. Выключаю дипломированного психолога.

— Что тебе до моего ребёнка? Откуда такая забота? — чуть более напряжённо, чем старалась показать, спросила Наомото Ариса.

Симпатичная, в принципе, женщина, ещё молодая, неглупая и где-то принципиальная. Очень сильная страсть родного отца — когда-то и, похоже, до сих пор.

— Твой ребёнок — моя родная сестра, — честно пояснила младшая Миёси. — Это вы от нас отгородились, потому что в своё время отморозились. Мы от вас, как и от любой другой родни, никогда не отказывались.

— Он не стал на мне тогда жениться. — Собеседница опустила взгляд. — Жить любовницей бандита? Ну спасибо.

— Матерью его ребёнка. Прости, не моё дело. О чём ты хотела поговорить?

— С твоей головой серьёзно? Ты реально можешь не дожить до следующего года?

— Вопрос корректным не назовёшь, — хохотнула Моэко. — С учётом того, что мы не то что не разговаривали с тобой никогда, а всю жизнь вообще враждовали, на какой ответ рассчитываешь? — взгляд старшей дочери хозяина дома стал жёстким. — Имею встречное предложение. Давай на старте определим цель этой беседы? Все вопросы — потом. Чего ты от меня хочешь в итоге?

— Сама б желала знать! — Наомото резко поднялась и заходила по комнате, благо, размеры первого этажа позволяли. — Мы столько лет живём как в пелене остракизма. Меня он поначалу просто пользовал, как красивую тёлку. Не перебивай! Жениться не стал…

— Завязывай с детскими обидами, — Моэко всё-таки перебила. — Он не «не стал» на тебе жениться, а не смог договориться со мной: я была молодой и тупой.

Ариса замерла, прервав движение посреди гостиной, спиной к хозяйке.

— Он пытался честно со мной договориться, — продолжила борёкудан. — Я ему в лоб сказала: выбирай — или я, или она. Он очень долго страдал, но я это поняла слишком поздно. Повторюсь, была маленькой, тупой и эгоистичной. ПРОСТИ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА, ЗА ЭТО. Если сможешь.

— Что? — гостья резко обернулась и захлопала глазами.

— Ты слышала. Я была не права — тогда. Дошло поздно. Когда попыталась исправить — вы нас много лет посылали по известному адресу. Только благодаря Такидзиро смогла впервые нормально пообщаться с сестрой, потом уже она с тобой договорилась.

— Да, она рассказала… Почему его нет сегодня? Он твой жених?

— Такая детская непосредственность, — Миёси-младшая широко улыбнулась, стараясь, чтоб не смотрелось хищно. — Пожалуй, не буду себе отказывать удовольствие и верну вопрос. Что тебе до моего жениха? Твоя дочь хотя бы моя родственница, по крови — самый близкий человек из живущих. А тебе зачем Такидзиро-кун? С какой целью интересуешься?

— Да без задней мысли! — женщина слегка опешила. — Извини! Проехали!

Собеседница нервничала явно больше, чем старалась показать, дипломированному психологу такое очевидно.

— Я не знаю, сколько проживу, — без перехода и вступлений. — Врачи и куратор терапии утверждают, всё не так страшно. Врачи говорят, в моей ситуации оперативное вмешательство — шанс больше девяти десятых. Куратор терапии говорит, если хирурги ждут и на скрининг только через квартал-другой, вообще расслабиться и не напрягаться: утверждает, что к тому времени будет результат и без операции.

— Результаты могут быть разными, — заметила Наомото.

— Там речь о положительном. Суммируя: есть мнение, что всё закончится более чем. Однако быстро родить ребёнка я всё равно собираюсь, ты же об этом хотела спросить?

— Да. Слушай, давай дружить? — Ариса повернулась лицом.

— Неожиданно. — Моэко внимательно рассматривала ту, которая её родного отца реально ценила больше, чем остальной мир, вместе взятый.

Все эти годы.

— Давай. Ещё есть что срочно обсудить?

— Нет. Боялась, ты откажешь. Хиркару тогда в школе вы помогли? Четыре года назад? — гостья вновь нервно заходила по помещению.

— Я. Отец не в курсе. Не хотела его волновать: родная дочка, пусть и внебрачная. Если бы тем процессом рулил он, какие-то подростки могли бы банально не выжить. Да, они тупые мрази, наверняка такими и остались — но в те времена по-любому дети. Я хотя бы никого убивать не стала.

— Удивлена. Я предполагала, но не была уверена. А спрашивать напрямую…

— По большому счёту, головы надо было отбивать не тем одноклассникам Хикару-тян, а их родителям. Диплом психолога у меня тогда уже был — всё, что сказала тебе сейчас, понимала и тогда.

— Спасибо большое. — Ариса явно хотела подойти и устроить какие-то объятия, но в последний момент побоялась.

Моэко не стала подбадривать.

— Не за что. Давай ещё раз. Хикару, нравится тебе или нет, наша родная кровь. Мы её любим только потому, что она есть — искренне, без всяких условий, — химэ Эдогава-кай спокойно смотрела на гостью. — То, что мы все эти годы жили с вами порознь, я и отец считаем не просто досадным недоразумением, а глубочайшей трагедией.

— Да? — недоверчиво.

— Глубочайшей трагедией, — повторила борёкудан, — которую, слава богам, не иначе как каким-то чудом получилось исправить. Наш дом — ваш дом, если хотите. Со всеми вытекающими. Точка.

— Спасибо. — Женщина вернулась за стол и начала усердно есть овощи и рис, явно для того, чтобы сгладить неловкость момента.

— Не за что благодарить, — покачала головой Моэко. — Семья — это родные люди. Родные люди могут ссориться, мириться, сердиться друг на друга, но от этого они не перестают быть родными.

Зазвонил телефон, немного некстати. Она с удивлением взглянула на экран:

— Легка на помине. Хикару со второго