Воин-Врач IV - Олег Дмитриев Страница 23

не приведи Боги, войне, нам нужны. А о том, как начинают в самое короткое время себя чувствовать все союзники «диких земель» к северо-востоку от цивилизованной Европы, желающим можно было справиться у степняков, мадьяр и латгалов. Но они наверняка это уже сделали и без подсказок, и не раз. В общем, послы уехали крайне довольными. И увезли с собой плетёные клетки с голубями. Которые в этом времени были очень недооценённым, но уникальным средством связи. И поэтому — огромным военным и экономическим преимуществом.

После не сказать, чтоб сложных, но непередаваемо важных переговоров, в результате которых флажки со значками на нашей «стенгазете» оказались размещены уже не авансом, а в полном соответствии с договорённостями и международным правом, в этой эпохе значительно более простым и понятным, чем в моём. Помнится, один из «каскадёров» в Кабуле рассказывал, какими хитростями и премудростями этого института пользовались американцы, поставляя Пакистану ракеты, которыми душманы потом сбивали наши вертолёты и самолёты. Здесь было значительно проще, конечно. Не было ни воздушных судов, ни санкций, ни квот. Ни американцев, что характерно.

Ситуация получалась очень оригинальная. На восточном краю Европы формировалась коалиция, о которой, пожалуй, можно было только мечтать. Или вспоминать Союз, до которого ещё где-то восемьсот пятьдесят лет. Только лучше. Если принимать во внимание Хагена Рыжебородого и пославших его авторитетных граждан Швеции, Елизавету Ярославну и Олава Мирного из Норвегии, вождей с южного берега Варяжского моря и важных товарищей из Сербии и Хорватии, выходило, что территория дружественных стран тянулась от Норвегии до Адриатики. И, если мериться чисто площадями, лесом могли и должны были широко шагать и Византия, и Италия, и Священная Римская Германская империя. Оставалось договориться с датчанами, чтобы акватория моря оказалась полностью под контролем этой нашей новоявленной коалиции. Придумать и сделать, если без деталей. Если с деталями — найти нужных людей, найти тех, кто сможет выйти на них, подобрать место, время и нужные слова, и учесть ещё несколько немаловажных факторов. Но ставки в этой игре были такими, что вся эта подготовительная работа обязательно должна была сделаться. И быстро.

Поэтому ночью, когда я снова очутился на крыше, глядя на далёкие огни дозорных башен, слушая треск льдин на Днепре и негромкие разговоры людей на подворье, мне было, о чём подумать. И я использовал это время по максимуму.

Солнце поднялось над дальним берегом полностью, но высоко оторваться от горизонта не успело, когда я снова оказался в нашем с князем теле. Расслабленном, лёгком, как пёрышко, сильном и здоровом. Непередаваемое ощущение для того, кому не так давно было под восемьдесят.

Дарёна в длинной нижней рубашке расчёсывала светло-русые волосы, негромко что-то напевая и улыбаясь, поглядывая на мужа, что лежал на одеялах, потягиваясь, как довольный, сытый хищный зверь. Волька в люльке ворочался, из последних сил борясь со сном, который всё никак не хотел выпускать княжича из своих цепких лап. Но парень был не промах, он сучил ногами, сбивая одеяльце, хмурился и причмокивал. И побеждал. Как отец.

— Про переезд-то не передумал ли, Всеславушка? — уточнила жена, натягивая верхнюю одежду. Князь любовался её фигурой, прибавившей в объёмах, но не утратившей гибкости и грации. Ставшей лишь более любимой, хотя, казалось бы, куда уж больше?

— Нет, ладушка. Здесь останется Ромка с женой. После их свадьбы и отправимся. Думаю дядьку Василя́ по пути с Витебска с собой позвать, что скажешь на это? — отозвался он.

— Вряд ли согласится, — с сомнением пробурчала жена, борясь с во́ротом, что никак не желал пропускать голову, одна макушка торчала.

— Ну так я не спрашивать буду. Мне верные люди под боком нужны будут сильнее, чем обычно, а кому, как не батьке любимой жены, ещё доверять? — делано удивился князь.

— Так уж и любимой? — с изрядной долей кокетства переспросила Дарёна, оправляя одежды на груди и бёдрах.

— Экая ты недоверчивая, мать. Ну-ка, иди сюда, ещё раз-другой докажу! — Всеслав приподнялся на локте, добавив в голос мёда, а во взгляд тумана.

— Нет уж, верю-верю! — замахала жена руками в притворном ужасе. — Тебе волю дай — вовсе из горницы не выходили бы. А тебе никак нельзя: и о прави́ле воинском забывать, и о том, что земле русской хозяин нужен всегда. Да и поесть бы не помешало — вон отощал-то как в походе! Опять, поди, одними сухарями сыт был, да кровищей вражьей?

На последних словах притворный ужас усилился почти до комического.

— А то! Упырь настоящий, кого не съел — тех понадкусывал! — подыграв ей, князь нахмурился, ощерился и зарычал.

Вот тут-то и одолел сон маленький княжич, поднявшись в люльке, хлопая заспанными глазками:

— Тятя! Ам!

— Иди ко мне, солнышко моё, — подошла к нему, беря на руки, мать. — Конечно, «тятя ам!». Наш тятя всех «ам»! Пойдём и мы покушаем, Рогволд Всеславич!

— Да! — не до конца проснувшийся сынок приоритеты расставлял верно, быстро, по-мужски. Если предлагают поесть, то отказываться — не наш вариант, конечно.

За сервировкой стола наблюдала бессменная Домна, смотревшая на своих «лебёдушек» так, как старый и суровый ротный смотрит на молодых зелёных бойцов. Вроде и молча, а вроде и «двумя нарядами вне очереди» веяло от каждого её взгляда из-под густых чёрных бровей. Поэтому сервис в великокняжеской столовой был такой, какого, наверное, и при дворе иных королей-императоров не увидишь. Но сравнивать было не с чем — при чужих дворах не бывали. Пока.

После того, как утолили первый голод князь с семьёй, в зал зашли ближние люди, к числу которых как-то сами собой прибились воровской авторитет Звон и его зарубежный коллега Хаген. Который, может, и был посланником и вольным ярлом, но в вооружённых грабежах со взломами без сомнений толк знавал наверняка.

— Отведайте, други, угоститесь, чем Боги послали! — обвёл рукой богатый стол Всеслав.

Раздались сообразные ситуации отклики и здравицы, народ расселся и принялся со знанием дела уничтожать продовольствие. Всё-таки от военных в этом времени почти в каждом мужчине было гораздо больше, чем в моём.

— Скажи-ка, друг Хаген, а в датских землях есть ли знакомцы у тебя? — обратился с вопросом к зарубежному уголовнику Чародей.

— Я знаком с сами́м Свеном Эстридсоном! — вскинул голову Рыжий. Мы с великим князем еле вспомнили, что так звали нынешнего то ли короля, то ли главного ярла Дании. Он