Отвергнутая жена. Хозяйка старого поместья (СИ) - Натали Эмбер Страница 2

Милые читатели!

Рада приветствовать вас на страницах моей новой истории. Буду очень благодарна вашей поддержке: лайкам и комментариям. Добавляйте книгу в библиотеку и подписывайтесь на автора, чтобы не потерять. Добро пожаловать и приятного чтения!

Ваша Натали Эмбер

2

– Прошу за мной, госпожа Айрис, – голос кучера вырвал меня из размышлений.

– Ах да, – спохватилась я, – Конечно.

Он посмотрел на меня с сожалением, затем развернулся и поспешил в сторону леса. За деревьями я разглядела экипаж, запряжённый тройкой лошадей.

Карета с округлой крышей цвета тёмного ореха ожидала нас. По форме она напоминала тыкву. Горько усмехнулась, предвкушая, что сейчас мой кучер, прямо как в сказке, превратится в крысу.

– Прошу вас, госпожа Айрис, – он открыл передо мной дверцу.

– Спасибо, – ответила я, вызвав удивление на его лице.

Возможно, здесь не принято благодарить слуг, но ведь я даже не знаю, как к нему обращаться. И понятия не имею о правилах местного этикета. Хотя вряд ли они понадобятся там, куда меня везут.

Карета оказалась просторной и, вероятнее всего, дамской. Поняла я это по розовой обивке и пространству для пышного подола под сиденьем.

Кучер свистнул, и экипаж тронулся с места. Раздалось мерное цоканье лошадей. Я в последний раз взглянула на реку, которая вскоре скрылась за деревьями.

Дорога была ухабистой, и карету сильно трясло. Не спасало даже мягкое сиденье.

Это какой-то кошмар!

За несколько часов езды я прокляла всё на свете.

Артур Брагос, чтоб ему икалось, уехал в закат, а меня везут по этой средневековой дороге через все кочки!

Спустя некоторое время карета остановилась возле огромных кованых ворот, увитых плющом. Неужели мои мучения закончились?

Кучер спрыгнул на землю и отодвинул засов. Ворота со скрипом открылись, и через полминуты тряска продолжилась.

Выглянув в окно, я увидела старинный особняк, который одиноко возвышался посреди поля. Чёрные глазницы окон с тоской взирали на меня.

Неуютно поёжилась. Это место мне совсем не нравится!

Кучер тем временем остановился у крыльца и открыл мне дверцу.

– Приехали, госпожа!

Придерживая край платья, осторожно вышла из кареты. В воздухе пахло сыростью, словно это место пустовало.

– Прощайте, госпожа!

Бросив на меня очередной взгляд сожаления, кучер торопливо уехал. Оставшись одна у крыльца, я не знала, что делать дальше. Поднялась к двери и дёрнула за ручку, но она оказалась заперта.

Вот и всё, приехали!

Может быть, залезть в окно? Хотя окна здесь довольно высоко от земли. В этом громоздком платье мне до них не дотянуться, не говоря о том, чтобы забраться внутрь.

К счастью, ждать пришлось недолго.

– Госпожа Айрис! Я знала, что вы не забыли о нас! – ко мне подбежала худощавая женщина лет пятидесяти, – Простите, госпожа! Я была в овчарне, но как увидела карету, сразу поспешила к вам, – запыхавшись, оправдывалась она.

Было в этой женщине что-то знакомое, родное, что ли. Я инстинктивно двинулась ей навстречу.

– Как вас зовут? – спросила, поравнявшись с ней.

– Тея, госпожа, – ответила она, – Неужто не помните вашу нянюшку?

– Не помню, – вздохнула я.

Эта женщина не показалась мне враждебной в отличие от бывшего муженька. Нужно поговорить с ней и ненавязчиво разузнать побольше обо мне.

Однако она что-то взволнованно причитала себе под нос и бросилась приводить в порядок мятый подол моего платья.

Среди её сумбурных слов я услышала что-то про мужа тирана и подлеца. Полностью согласна. Артур Брагос не вызывал у меня симпатии, а его характер оставлял желать лучшего.

– Госпожа, вы промокли! Позвольте, я отведу вас в дом! – она достала ключ из кармашка передника.

– Послушай, Тея. Мне нужно сказать тебе кое-что важное.

– Да, госпожа? – нянюшка посмотрела на меня в ожидании.

Я неуютно поёжилась, раздумывая, с чего начать разговор. Сначала хотела признаться, что я не та, за кого себя выдаю, но в последний момент передумала.

– Да что же мы все на пороге, замёрзли поди! – моё состояние не укрылось от неё, – Сейчас зайдём, там и расскажете.

Нянюшка долго копошилась с замком. Когда дверь, наконец, открылась, в нос ударил запах сырости.

– Растоплю камин и будет тепло, – причитала Тея, – Проходите, госпожа Айрис!

Мы оказались в просторном холле с серыми стенами. Впереди возвышалась лестница на второй этаж. Мебель была завешена тканевыми чехлами, а на стенах висели пыльные картины в багетных рамах. Не похоже, чтобы тут кто-то жил.

– А что с домом? – осторожно спросила я.

– Так ведь это старое поместье рода Винс. С тех пор как ваш батюшка захворал десять лет назад, семья переехала в другой дом, поближе к городу. Ведь вы ничего не помните, как же так! – причитала она.

– Так вышло, что я ударилась головой и потеряла память. Но ты не волнуйся, Тея, – поспешила успокоить её, – С твоей помощью я постараюсь вспомнить. Тем более что теперь буду жить здесь.

– Ох, что же это делается! – воскликнула она, – Знала я, что графу Брагосу нельзя доверять!

Не нашла что ей ответить, поэтому просто вздохнула, пожав плечами.

Нянюшка засуетилась возле огромного камина в холле, но я остановила её.

– А что комнаты? В них есть камин? – задала вопрос в надежде скорее согреться и отдохнуть.

– Разумеется, госпожа, – Тея поняла мой вопрос по-своему, – Могу растопить и там.

– Хорошо, – согласилась я, – Тогда сначала разожги камин в моей комнате.

Прогреть весь холл будет проблематично. Тем более что от него отходят боковые коридоры.

– Прошу за мной, госпожа Айрис!

Мы поднялись на второй этаж в левое крыло особняка и остановились возле третьей двери. Тея достала связку ключей и открыла её, пропуская меня внутрь.

Мебель в комнате тоже была завешена чехлами. Когда нянюшка убрала один из них, я не смогла сдержать улыбки, на комоде с тремя ящиками сидел плюшевый заяц.

– Подумать только, десять лет! – причитала она.

Выходит, мне было одиннадцать, когда мы переехали, а это моя детская комната. Ничего. Главное, что здесь есть кровать. После тряски по булыжной мостовой мне хотелось прилечь и отдохнуть.

– А что стало со вторым домом? – спросила я.

– Ваш отец был совсем плох, ему потребовались дорогие лекарства. После его смерти