РОС: Забытый род - Гарри Фокс Страница 2

Игра началась. Ставка — жизнь. Моя. И я не собирался проигрывать в первом же раунде.

Мы вывалились из карет, как мешки с картошкой — кто с проклятиями, кто со стоном. Я едва удержался на ногах — тело гудело, будто после десяти раундов с чемпионом по мордобою. Вокруг, считай, целый батальон таких же "счастливчиков": человек пятьдесят, не меньше. Кареты — черные, без окон, как катафалки — выстроились в ряд. Пахло конской псиной, пылью и… чем-то горьким, щекочущим ноздри. Яд? Или просто Изнанка так пахнет?

Перед нами зиял каменный мост. Древний, мрачный, перекинутый через реку, от которой мурашки побежали по спине. Вода была не синей, не зеленой — мертвенно-перламутровой. Она не текла, а ползла, густая, как масло, абсолютно бесшумно. Ни ряби, ни всплеска. И на дне… мерещились странные тени, слишком крупные для рыб. Холодок страха скользнул по позвоночнику.

А за мостом… За мостом был Город. Не город — готическая фантасмагория, выросшая из кошмара. Шпили, острые, как клыки, впивались в лилово-серое небо Изнанки. Стены домов — черный камень, испещренный змеиными барельефами. Окна — узкие щели, словно прищуренные глаза. И посреди всего этого каменного шипящего великолепия — Замок. Огромный, как гора, с башнями, увенчанными стилизованными змеиными головами. Оттуда, наверное, и правят эти "ядреные бабы".

Нас встретили. Стражницы. Димон аж присвистнул тихонько. Неудивительно. Кожа. Черная, лоснящаяся, облегающая каждую мышцу, каждую изгибистую линию тела, как вторая кожа. Куртки спортивного кроя, плотные штаны, высокие сапоги — все для смертоносной грации. На поясе — шпаги с изящными, но явно не для красоты эфесами. И на груди у каждой — эмблема: змея, извивающаяся в агрессивной позе, с рубиновыми глазами, что горели холодным огнем, и… крыльями по бокам. Крылатая змея. Аспид. Логично.

Их было с десяток. Все — опасная красота. Но одна выделялась. Старшая. Стояла чуть впереди, поза — властная, без суеты. Ее форма была того же покроя, но с золотистыми вышивками по вороту, рукавам и вдоль швов. Лицо — красивое, но высеченное из льда. Глаза — холодные, как те рубины на эмблеме, — скользнули по нашей жалкой толпе, как скальпель по гниющей плоти.

— Добро пожаловать на земли Аспидовых, — ее голос прозвучал громко, четко, без тепла и лишних эмоций. Как зачитывают приговор. — Здесь вам ничего не угрожает. Пока вы соблюдаете правила.

Она сделала паузу, давая нам прочувствовать абсурдность этого заявления. Воздух-то сам по себе казался ядовитым.

— Думаю, не секрет, зачем вас всех сюда привезли, — продолжила она, и в ее тоне не было ни капли сожаления. — Смертность у нас… значительная. Поэтому будьте добры не создавать проблем. — Ее рука легла на эфес шпаги. Легко, привычно. — Иначе нам не составит труда устранить источник проблем на месте. Быстро. Без лишнего шума.

В толпе кто-то сглотнул. Хорёк из моей кареты чуть не спрятался за спину Димона.

— И главное правило, — голос старшей стал тише, но от этого только опаснее, — если хотите хоть немного продлить свое пребывание здесь, не пытайтесь прикасаться к девушкам. Как бы страстно они на вас ни смотрели… — Ее губы тронула едва заметная, ледяная усмешка, — …и как бы настойчиво ни звали.

И тут я увидел. Одна из стражниц, стоявшая чуть позади и левее — кареглазая, с пышными темными волосами, собранными в строгий хвост, — поймала мой взгляд. И подмигнула. Откровенно, дерзко. Улыбка на ее губах была хищной и обещающей. Не любовь, нет. Игру. Охоту. "Попробуй, тронь, слабак", — словно говорил этот взгляд.

"Ну уж нет, сестренка", — пронеслось у меня в голове сквозь туман боли и ярости. — "Не на того нарвалась. Меня уже один раз продали и чуть не убили по дороге. Я сдохну, может, и скоро, но точно не от твоих ядовитых лап. И уж точно не потому, что клюнул на дурацкий подмиг".

— За мной! — резко скомандовала старшая, разворачиваясь. Ее плащ-накидка (тоже черная кожа, тоже с золотистой окантовкой) развелся.

И мы поплелись. Как стадо обреченных овец за пастухом-мясником. По тому самому жутковатому мосту над мертвенно-перламутровой лужей. Сапоги глухо стучали по камню. Я старался не смотреть вниз, на те странные тени.

Димон пристроился рядом, толкнул меня локтем.

— Ууу, смотри-ка, — он кивнул на уходящую впереди старшую. Ее фигура в облегающей коже действительно была безупречной. — Какой ход… Зад — чисто орех! Говорю тебе, они тут все, как удавы перед линькой — голодные до чертиков! — Он хихикнул, но в смехе слышалась нервозность. — Ну что, новичок? Рискнешь? Хотя бы одну шлепнуть? У нее, гляди, шпага-то как блестит… — Он подмигнул уже мне, с вызовом.

Я посмотрел на его туповато-нахальную рожу, на спину старшей стражницы, на готические шпили города смерти впереди, почувствовал ноющую боль в сломанном, кажется, ребре и вкус крови на губах.

— Отвали, Димон, — процедил я сквозь зубы, ускоряя шаг. — Сам разберусь, с кем и когда лапаться. А пока… лучше бы подумал, как эту жатву пережить. Хотя бы первый день.

Город Аспидовых впускал нас в свои каменные объятия. Воздух стал еще гуще, горче. За спиной скрипнули массивные ворота. Ловушка захлопнулась. Игра началась по-настоящему. Ставка — не чья-то задница, а моя шкура. И я намерен ее сохранить. Хотя бы на сегодня.

Мы шли по улицам, вымощенным темным, отполированным временем камнем. Воздух был густым, сладковато-горьким, как переспелый, начавший гнить фрукт. Изнанка. Она пропитывала всё. Город был величественным и пугающим. Готические фасады домов вздымались в лиловое небо, украшенные каменными змеями, то ли охраняющими, то ли душащими свои владения.

И были окна. В каждом втором, в каждом третьем — они стояли. Девушки Аспидовы. Молодые, статные, невероятно красивые. Одни — в полупрозрачных хитонах, другие — в вызывающе открытых корсетах, третьи — вовсе без одежды, демонстрируя тела, от которых у любого мужика снесло бы крышу в иной ситуации. Они хихикали, как ручейки яда, их пальчики маняще водили по подоконникам, губы шептали обещания, от которых кровь стыла в жилах… или, наоборот, бурлила.

— «Иди сюда, сильный…»

— «Покажи, на что ты способен…»

— «У меня есть… кое-что сладенькое для тебя…»

Слюна действительно предательски подкатила к горлу. Инстинкт — он слепой, тупой и сильный. Димон, шедший рядом, тут же это подметил.

— Ага-а! — он толкнул меня локтем так, что я чуть не споткнулся. — Видал? Глазки-то у тебя уже по пятаку! Готов уже в окно к одной из этих ядреных змеюк прыгнуть? А? — Он заржал, но смех был нервным, сдавленным. Даже его бычья самоуверенность дала трещину под этим