Воин-Врач IV - Олег Дмитриев Страница 18

Раздался щелчок, и белый дым указал нашей «легчайшей авиации» нужное направление. Он наверняка и сам видел сверху, что противник собирался в одном месте, но, как и было условлено и не один раз повторено, инициативы не проявлял. После той истории в корчме, после того, как я отчитал его, вправляя выбитые пальцы, Икай зарёкся делать что-то против княжьей воли. И если был получен твёрдый приказ — выполнял его в точности. Как сейчас.

Второй и последний бочонок отделился от рамы и полетел вниз, а взмывший уже без поправки курса вверх «полегчавший» бомбардировщик ушёл дальше прямо по руслу. Вытоптанная нами полоса была отлично видна ему сверху, а ширина и плотность её позволяли надеяться, что и на этот раз он и сам не убьётся, и «птичку» посадит целиком.

Вторая бомба сработала ровно так же, как и первая. Но расстояние до неё было значительно меньше, поэтому и эффект удалось разглядеть во всех неприятных подробностях. А куски льда и врагов почти долетели до викингов. Которые, кажется на ногах стояли редким чудом и на одном непробиваемом северном упрямстве. Того, что творилось вокруг, невозможно было и в самом страшном сне представить.

Ударный кулак, гордость и великая, неодолимая сила Святого Престола, направленная на Русь волей папы римского, перестала существовать.

Дружинные, Звоновы и примкнувшие викинги зачистили периметр ещё до темноты. На привычные всем битвы, когда одна толпа с железками бежит на другую, когда развеваются стяги над головами, свистят в небе тучи стрел, это не было похоже совершенно. Это было грязно, кроваво и рутинно. Но это была важная и нужная работа, сделать которую кроме нас было некому. Защита родной земли, своего народа и своей Правды не всегда бывает похожа на романтические истории и фильмы моего времени или те легенды, что были древними даже здесь, в которых выходили перед строем двух противоборствующих сторон два богатыря-поединщика, и их честным боем один на один решался исход всей войны. В старых сказках много того, что отличается от настоящей жизни. Война же всегда была и оставалась войной, и красивого, романтичного и возвышенного в ней не было ровным счётом ничего. Я знал это совершенно точно, побывав не на одной из них, будучи врачом в прошлой, и воином в этой жизни. Менялись способы и устройства для убийств себе подобных, для уничтожения живой силы противника, но смысл и суть оставались неизменными. Убей ты — или убьют тебя.

По пути к Переяславлю попалась навстречу вереница саней. Возницы, ехавшие на них, спешно выгоняли коней на снежную целину, давая дорогу Всеславовой рати. Которая возвращалась с небывалой битвы в полном составе, не потеряв ни убитым, ни раненым ни одного бойца. Это тоже было невероятно.

Мужики, сидевшие в розвальнях, с разинутыми ртами смотрели на молчаливых и хмурых воинов, что двигались в полной тишине. Не было ни привычных шуток, ни песен, ни счастливой похвальбы победителей. Даже гордые викинги, обагрившие кровью мечи и топоры, шли молча. Алесь задержался, отдавая указания своим и обозным, догнав нас чуть позже. Занял место в первой пятёрке и продолжил путь так же, в тишине. Говорить ни у кого не было никакого желания. А во взглядах, что время от времени бросали воины на вождя, покачивавшегося в седле с таким же как у каждого из них хмурым выражением на лице, проскальзывал какой-то почтительный трепет. Они и раньше были уверены в том, что их князь не просто так зовётся Чародеем, пусть он и объяснял те или иные подвиги удачей и случайным везением. Теперь же в том, что Всеслав Полоцкий — сильнейший в мире колдун, сомнений не было никаких. Как и в том, что врагов у Руси больше не будет. А если и появятся — то очень быстро кончатся. Стоит ему трижды хлопнуть в ладоши.

Переяславль встречал победителей, высыпав на берег Трубежа, кажется, в полном составе, несмотря на позднее время. Горожане не сводили глаз с великокняжеской дружины, которая, кажется, только сейчас начинала приходить в себя. И то не вся. Факелы, что горели вдоль дороги к воротам, озаряли лица воинов, отражались в их глазах. И никто из встречавших не рвался подбегать и поздравлять с победой. Потому что в том, что вернулись именно те, кто выходил засветло поутру, не было никакой уверенности. Весь город слышал далёкий гром. Глазастые со стен видели дымы́, что поднимались над Днепром в том месте, где должны были сойтись две рати. Хотя, какие там две рати — малый отряд ближней дружины Чародея и бесчисленное воинство папы римского, где, как известно, служили лютые звери-наёмники со всего мира. И вот теперь две сотни Всеславовых входили в город. Молча. Почти каждый покрытый кровью, плохо оттёртой, а у многих и вовсе не тронутой. Мало ли, чего учудил Чародей? А ну, как среди них и людей-то живых не осталось, одни демоны да навьи, нарочно принявшие человеческий облик? То, что доносила молва с севера, от Киева и Чернигова, вполне позволяло думать об этом.

— Отче Василий, отслужи молебен. Помяни всех и каждого из невинно убиенных людей русских, мужчин, женщин, стариков и детей. И трёх ратников, Ивана, Андрея и Николая. Старые Боги говорили, что душа отмщённого вольна́ вернуться в мир в новом теле, народиться дитём и прожить ещё одну жизнь, честно и праведно. Мы неотмщённых душ не оставили, — тяжело, весомо, с заметным трудом выговаривая слова, обратился Всеслав к митрополиту. Помня о том, что назначен тот был не так давно волей патриарха Всея Руси, а, значит, дурных вопросов по поводу того, причём тут Старые Боги, задавать не стал бы.

Старец не подвёл, склонив голову.

— Слушай же люд русский! Отстоял ныне землю нашу от супостатов, кои пришли на нас ратями бессчётными, великий князь Всеслав Брячиславич! Он и дружина его верная с именем Господа на устах повергли врагов. Осенял их с небес крылами архангел Михаил, архистратиг воинства Божьего, то мне известно доподлинно. Все мы причастились чуда небывалого, о коих память в веках храниться будет! О том, что нет ни места, ни ходу на зе́мли наши ворогу, пока чтим мы Честь и Правду! А молиться мы станем не только за помин души усопших воинов и