Травоядный. Том I - Лев Белин Страница 17

— Стоять двадцать шесть плодов. — коротко ответил койотид и поклонился, он вообще постоянно кланялся.

Я выдохнул. Мне всё ещё хотелось бы прожить немного дольше, и умереть не так глупо. Хотя, судя по тому, как тут обращаются с подобными мне — это будет куда труднее чем я представлял.

— Ладно, зайки, пора домой. Вы знаете, что делать, —сказал Фиро.

Мы вновь надели кандалы, а те сами по себе сжались у нас на ногах. А в это время, сбоку показалась другая группа зайцев, с громадными рюкзаками-мешками за спиной. Выходит, не нам тащить это всё. Хотя я не очень понимал, с чего они проявляют такое милосердие. Куда выгоднее было бы использовать нас, ведь всё равно назад идём. Но вот только стоило мне сделать шаг, как я всё тут же понял…

Ноги казались каменными, тяжёлыми и неподвижными. Мне приходилось прикладывать все силы что бы просто идти, правя словно чужими конечностями, ещё и совершенно не подходящими. Голова начала болеть, вески пульсировать, озаряя разум вспышками. Я чувствовал, как падает давление, словно я вот-вот потеряю сознание, кровь стыда в жилах.

— Как тебе отдача? — с улыбкой спросил Алем.

— Будто не срал три недели, а если посру — сердце остановится. — красочно описал я свои ощущения.

— Хахаха! А вот это хорошее сравнение! — засмеялся долговязый, — Стрёмно в первый раз, кажется, будто вот-вот лапки опрокинешь. Но не боись, если ещё не помер, значит всё будет нормально. Ты вообще никогда меры не знал.

— Хочешь сказать, что от этого дерьма реально можно сдохнуть? — спросил я нахмурившись.

— Естественно. Твоё нутро разгоняется до предела, и стоит немного за него заступить, и всё. В этом то и суть, — объяснил он, — Если не дойдёшь до придела — не сумеешь собрать сотню плодов, а если перейдёшь, то ты уже понял. А отдача…

— Я понял, — перебил я, — значит эти ублюдки специально так гоняют нас. Доводят до предела, мы схватываем перегрузку организма и затем какое-то время восстанавливаемся…

«И в это время сил на побег нет, стоит попытаться также разогнать тело, и всё… — понял я, — Перестраховались значит. Не удивительно, с такими способностями сбежать не трудно, если управиться с кандалами. Но всё становится сложнее если риск умереть при побеге не меньше, чем хотя бы попытаться сбежать. Пусть у них звериные морды, но изобретательностью они не далеко от людей»

— Че это, говоришь как Лита… — удивился Фирс.

Ох, я и забыл, что этот Декс не должен быть так осведомлён о различных терминах. Нужно быть потупее. Я уж с этим справлюсь.

— Слушай, Фирс, а кормят нас когда? — резко сменил я тему.

Хотя уже предполагал, что после работы, один раз и в большом количестве.

— Дак вот, сейчас и покормят. Придём в лагерь и поедим! — с воодушевлением сказал он, — И персик же тоже, это я тебе скажу, штука знатная, дорогая. Отдачу на раз снимает! — он тут же впился зубами во фрукт и блаженство растеклась по его лицу.

Я же с подозрением посмотрел на белый персик, покрытый лёгким пушком. Меня беспокоило что это мог быть какой-нибудь наркотик способный на раз подсадить на крючок как того же Сафила. Но поразмыслив, пришёл к выводу что это навряд ли. Меня проще избить для покорности, да и выросший в неволе… и они не станут так ими разбрасываться если с таким усилием их добывают.

Ладно, попробуем.

Я укусил раз, другой. Нежная мякоть, сочный и сладкий. Но нечего такого я сначала не ощутил, но затем, боль из мышц начала медленно уходить. С каждым новым укусом я ощущал как деревянные мышцы вновь приходят в себя. И даже больше: связки и сухожилия, кровообращение и энергичность, изменения происходили со всем телом. Этот фрукт не просто восстанавливал силы, он напитывал моё тело и заполнял пробелы.

«Только это по-видимому лишь симптомы болезни, а не её очаг. Сдерживающий фактор вряд ли так просто стереть» — подумал я, с ощущением прояснения, будто даже мозг заработал лучше.

Виски вновь запульсировали, воспоминания тонкой ленивой струйкой втекали в мой мозг — воспоминания меня из прошлой жизни, из другого мира. Я сделал укус, и боль смягчилась.

Меня…моё прошлое имя… Марк. Вот значит как. Что-то ещё… кем я был? Кто я на самом деле?!

Боль усилилась, кровяное давление росло. Персик уже не мог справится, и я закинул последний кусочек в рот. Он едва уберег меня от потери сознания. И ко мне явился образ, чёткий, будто наяву, словно на гране дремоты:

Я стою покрытый кровью. В тот самый день, когда я умер, чётко это понимая. Передо мной, на деревянном троне с лика и искажёнными в агонии и гневе, сидит мужчина.

Образы скакали, мысли путались. Что-то казалось ложью, другое правдой. Воспоминания лоскутными обрывками касались сознания не искажая реальности, но рассказывая не образами, а ощущениями, языком памяти.

Я его не видел много лет, но он не потерял величия и силы, достоинства. Длинные тёмные волосы волнистыми реками падали с плеч, жестокое бледное лицо давно потеряло способность к старению. Ни на день не изменился он с нашей последней встречи. Тонкие, словно женские, брови хмурились от гнева, а серые глаза казалось пронизывающей мою душу.

— Ты всё-таки сделал это, — с лёгкой истерической улыбкой сказал он, — Привёл сюда всех значит. Это стоит восхищения, уважения… я даже могу возгордиться успехами моего сына.

«Сына… он мой отец? Почему же он смотрит на меня так, словно я его враг?» — подумал я, и мысль эта казалась не принадлежала мне, она росла из настоящего, совсем чужая в прошлом.