Гений Медицины - Игорь Алмазов Страница 14

— Что? — воскликнул барон Жуков. — Вас рекомендовали как одного из лучших в своём деле. Я вам заплатил, в конце концов. Что значит «не могу»⁈

— В костях не осталось даже крупицы души, — поспешно ответил некромант. — Так не бывает. Умирая, душа либо отправляется на тот свет, либо остаётся в виде призрака. Но всегда при этом крупицы находятся в останках, сколько бы те пролежали в земле. С их помощью можно призвать душу с того света. А тут — ничего.

Зная Галена, он вполне мог что-то придумать. Магическое заклятие, колдовство, выпитое зелье. Да что угодно…

— Как он мог обмануть смерть⁈ — взревел Михаил Игнатьевич.

— Только один способ, — задумчиво ответил некромант. — Его душа куда-то переместилась. В другое тело, скорее всего. Хотя это считается невозможным.

Час от часу не легче!

Однако Гелен был известен тем, что делал невозможное возможным… Но даже если он переместился в другое тело, то прошло столько лет, что оно уже тоже мертво. Или же возможен вариант отложенного перемещения?

— В другое тело? — спокойнее переспросил барон Жуков. — Из его же времени?

Он эти останки искал столько лет, а теперь нужно искать и тело переселенца? У профессора на это и жизни не хватит!

Эти мысли вызывали отчаяние… Неужели всё было зря?

— Нет, не из его времени, — возразил некромант. — Я чувствую лёгкие отголоски. Сама душа должна быть где-то здесь. В этом мире.

Профессор ясно увидел свою цель. Сразу все стало гораздо проще.

Значит, некроманту ещё рано умирать. По крайней мере, он как минимум должен подсказать человека, способного разыскать нужную душу.

Надо найти Галена. Чего бы это ни стоило.

* * *

Утром мы с крысом снова отправились на работу вместе. Я — чтобы продолжать лечить людей, он — чтобы по нюху искать вчерашнего предателя.

За ночь я ещё раз обдумал, может ли это быть Тарасова. И против этого нашлось сразу два аргумента.

Во-первых, последний раз она была в ординаторской со мной и ушла первой. Сразу после этого я остался там один, заполняя историю болезни, а затем сразу же пошёл на пост главной медсестры. Где и случилась вся эта история. А если бы она провернула всё это до моего прихода — крыс наверняка подал бы мне какой-то знак.

Во-вторых, она совершенно не удивилась, когда пропажу нашла главная медсестра. Ну абсолютно ничего в её лице не поменялось. Хотя я тщательно следил за всеми. Такая хорошая актриса? Вряд ли.

Поэтому у меня появился другой подозреваемый. Только зачем ей это — я пока мог лишь строить теории.

— Прекрасно отдежурили, — услышал я голос Соколова в ординаторской, когда подошёл к двери.

— Дежурил я, а ты всю ночь где-то прохлаждался, — зевая, буркнул Шуклин. — Я спать хочу ещё сильнее, чем обычно.

— Зато на работу сегодня не опоздал, — подбодрил его Роман. — Не переживай, недолго осталось!

Я решительно открыл дверь и зашёл в ординаторскую.

— Доброе утро! — бодро поздоровался я.

Соколов прервался на полуслове и уставился на меня.

— Доброе утро, — через пару секунд ответил он. — Хотя у кого как. Мы тут с Пашей всю ночь работали!

— Так ты же сам вызвался, — усмехнулся я. — Никто тебя не заставлял.

Я повесил сумку, легонько толкнув её, давая знак Клочку, и уселся на диван.

— Интересные случаи были? — поинтересовался у своих коллег.

— Да не, всё как обычно, — зевнул Шуклин. — Пару раз к пациентам на обход сходил, и всё.

Пока он отвечал, в ординаторской появились и Болотов с Тарасовой. А вслед за ними — и Зубов.

— Ну вот, Шуклин, как полезно для вас дежурить, — бодро произнёс он. — В кои-то веки не опоздали! За это вручаю вам сегодня пациента, палата двадцатая, Фёдоров. Покажите, на что вы способны.

Шуклин так обрадовался этому повороту событий, что пулей выбежал из ординаторской, не дожидаясь остального распределения.

— Стремление к работе, вот это я уважаю, — усмехнулся наставник. — Соколов, сегодня вы отправитесь к Ольге Петровне. По какой-то причине она пожелала вас сегодня в качестве помощника.

Лицо у Соколова скривилось на долю секунды. Но гримаса быстро прошла.

— Как скажете, — отозвался он. — Я считаю, что у медсестры можно почерпнуть много полезного и многому научиться.

Как-то легко он согласился…

— Болотов, седьмая палата, пациентка Сукманова, — Зубов сделал небольшую паузу и добавил. — Вам она понравится. Тарасова, девятнадцатая палата, Кудрявцев. Боткин — третья палата, Лаврентьев. Только вам придётся пару часов подождать, он сказал — к десяти будет.

— В каком смысле? — уточнил я. — Пациент не свежепоступивший?

— Да нет, поступил он вчера, — ответил Зубов. — Ему в приёмном всё, что надо, сделали и отправили ко мне. А он на ночь домой попросился, дела какие-то решить. Состояние не экстренное, поэтому я разрешил.

Пациент с этажа аристократов, сразу видны особые привилегии. Вообще нарушать больничный режим было строго запрещено. А уж тем более в первые же дни после поступления.

Ведь если пациент уже оформлен в клинику — то ответственность за него лежит уже на клинике. Однако в случае с аристократами всегда есть место исключениям.

— Хорошо, — пожал я плечами.

Остальные разбежались по пациентам, и мы остались с Михаилом Анатольевичем вдвоём.

— Это не моё распоряжение было, мне сверху приказали, — вдруг проговорил он. — Я сам против такого.

Зачем-то он решил передо мной оправдаться. Хотя я его понимаю, с самого начала он производил впечатление принципиального человека и, видимо, не захотел, чтобы этот образ разрушился.

— Понял, — кивнул я. — Обойду пока что старых пациентов, осмотрю их.

— Давайте, — Зубов буркнул как обычно — недовольно, но я сумел услышать поощрение в его словах.

Пациентов он давал пока что только на один день. Далее занимался лечением сам или передавал другим терапевтам. Но мне всё равно хотелось наблюдать всех своих больных, я чувствовал за них ответственность.

По другим палатам я прошёлся довольно быстро, все пациенты чувствовали себя лучше, что не могло не радовать.

Вернувшись, Зубова я уже не обнаружил. Зато в сумке нашёлся Клочок.

— Ну что, выяснил? — спросил я.

— Да, хозяин, — отозвался крыс. — Это точно не Тарасова.