Вдохновение с побочкой, или Через строчку – в другой мир - Юлианна Клермон Страница 14

С трудом перевернувшись на спину, я едва не взвыла от оглушающего всплеска боли. Все кости буквально вывернуло в обратную сторону от неподвижного долгого лежания на холодном каменном полу.

Отдышавшись, я повернула голову и огляделась.

Камера.

И здесь, кроме меня, никого не было.

Узкое зарешеченное окошко под потолком пропускало слабый свет. За ним розовело утреннее небо. Этого хватило, чтобы позволить мне разглядеть глубокие трещины в полу и теряющиеся в полумраке серые бетонные стены.

Снаружи, за тяжёлой дверной решёткой, раздавались приглушённые удары, и сразу следом чьи-то стоны и сдавленные крики. Кто-то страдал, а кто-то безжалостно делал свою работу.

Я резко подняла голову – слишком резко, голова закружилась, перед глазами мелькнули цветные пятна, к горлу снова подкатила тошнота.

Проклятье.

Застонав, я уткнулась лицом в мерзко пахнущую солому и зажмурилась, пытаясь вытянуть из глубин памяти последние воспоминания.

Что же случилось, прежде чем я попала сюда?

Произошедшее всплывало рваными картинками.

Вот я вхожу в дом феи. Её испуганный взгляд. Метнувшаяся из-за двери тень. Тёмный силуэт за спиной. Удар. Плети. Снова удар. И темнота.

Я задохнулась от ужаса.

Алексис был прав – я слишком беспечна. Следовало учесть, что меня могут поджидать. А теперь… теперь я в плену.

Почему я не сообразила, ведь сразу почувствовала за спиной магическую силу? Долгие лунные фазы, проведённые без магии в Зачарованном лесу, ослабили инстинкты.

Непростительная ошибка. Смертельная.

Меня повязал менталист.

И это плохо. Очень плохо.

Дыхание сбилось. Я стиснула зубы и, глядя в потолок, постаралась не дать панике взять верх.

Отныне моя судьба была предрешена. Не стоило обольщаться.

Я это знала.

И не обольщалась.

Но, слушая глухие удары и отчаянные стоны несчастных, я не была уверена, выдержу ли пытки. Была ли я действительно готова ко всему, что со мной случится? И что случится, когда на допросе меня всё-таки расколят?

– Алексис, уводи всех подальше, пожалуйста, – едва слышно прошептала я, чувствуя, как к горлу подкатывает тугой комок.

Глупо. Как же глупо. Он всё равно не услышит.

Я тихо всхлипнула, но тут же зло вытерла лицо о плечо. Нельзя раскисать.

Мне нужно настроиться.

Необходимо.

Вдох. Выдох.

Вдох. Выдох...

Рассвет за зарешеченным окном неспешно сменялся ярким солнечным днём, а мои мысли метались в поисках выхода, но не находили.

Я расшвыряла ногами гнилую солому, расчистив себе небольшое место у стены, и села на корточки, привалившись спиной к холодному бетону.

Вход в камеру был прямо передо мной.

Я ждала.

Ждала, когда за мной придут.

Сердце то замирало, то вновь начинало стучать с бешеной скоростью. Я пыталась подавить панику, а паника пыталась продавить меня.

Иногда в коридоре раздавались гулкие торопливые шаги, и мимо моей камеры проводили очередного пленника. А спустя время тащили обратно. Избитого. Окровавленного. Полуживого.

Сначала я их считала. Первый, третий, пятый… Потом перестала…

Первым был орк.

Огромный настолько, что ширины прохода едва хватало, чтобы он смог пройти. Его пудовые кулаки были закованы в кандалы. Когда-то он был мирным пахарем и, держа огромными руками плуг, перепахивал гектары земли и выращивал хлеб, или, возможно, был скотоводом и водил по степям огромные стада крупного рогатого скота. Или выращивал драконов... Но сейчас… Его тело было покрыто свежими, ещё не зарубцевавшимися ранами, и он был слишком ослаблен. Скорее всего, несколько лунных фаз не подпитывался от источника.

Двое стражников без страха пинали его коваными мысами сапог и били древками копий, заставляя идти быстрее.

– Ну же, шевелись, исчадие скверны! Не заставляй господина дознавателя ждать! – прикрикнул один из них и снова ударил несчастного.

А потом я услышала его рычание. Глухое, полное боли и ярости. Оно сотрясло стены тюрьмы, и у меня внутри всё содрогнулось и похолодело.

Обратно орка тащили вшестером.

Его огромное тело было покрыто свежими рублеными и резаными ранами, из которых сочилась кровь, оставлявшая широкий тёмный след на каменном полу коридора.

Потом был эльф.

Беловолосый, высокий. Гордо вскинув голову и чётко печатая каждый шаг, он словно бы шёл не на пытки, а восходил на трон.

Сильный духом, он стоически переносил пытки. Лишь изредка я слышала его глухие болезненные стоны.

Когда его волокли обратно, с бывших когда-то белыми прядей капала алая кровь, а тонкое тело дрожало в конвульсиях.

...А потом мимо моей камеры провели человека.

И он кричал.

Долго. Громко. Отчаянно.

Он проклинал своих мучителей.

И просил пощады. Умолял. А потом снова проклинал…

А я сжимала зубы и из последних сил старалась держать себя в руках.

Но не смогла. Я тоже человек. Пусть и маг.

Малодушно опустив голову, я перестала смотреть. И перестала считать…

Но слышала. И от этого было ещё хуже.

Время текло, как гнилая жижа в сточной канаве, и я уже не знала, сколько прошло времени.

Мне казалось, что уже наступил мой предел, и я схожу с ума...

Я хотела, чтобы это всё закончилось. Я больше не могла… Не могла…

И небо услышало меня.

Снова шаги...

Но в этот раз не быстрые и суетливые, как у стражников.

Нет.

Чёткие. Размеренные.

И каждый шаг вонзался мне в сердце, как раскалённое лезвие клинка.

Потому что я уже знала.

Ещё до того, как тёмный силуэт остановился напротив решётки.

Я почувствовала это раньше, чем увидела – воздух вокруг сгустился, вибрируя от магии, как от раскалённого металла. В висках запульсировало, дыхание сбилось. По спине прокатилась волна холода – липкого, пронизывающего, не имеющего ничего общего с тем, что я испытывала до того…

…До того, как подняла голову и встретилась с ним взглядом.

Потому что я знала, зачем он пришёл...

И знала, кто он...

Менталист.

Герцог Ро́венхолд.

Имя, от которого дрожали даже самые стойкие и под которым ломались даже сильнейшие. Имя, которое по всему миру стало синонимом ужаса и безысходности.

Он вошёл в камеру и замер, остановившись передо мной.

Он был именно таким, как о нём говорили. Высокий, широкоплечий, неизменно в чёрном плаще, застёгнутом на тяжёлую металлическую пряжку, говорящую о его титуле. По воротнику и рукавам струилась серебристая вязь – единственное украшение его одежды.

Он выглядел так, будто его тело высекли из камня. Человек при власти – он был её порождением. Он сам был властью.

Тёмные, отросшие пряди волос спадали на лоб, прикрывая резкое, без намёка на мягкость лицо с чётко очерченными скулами и упрямой линией рта.

Карие, почти