Император Пограничья 10 - Евгений И. Астахов Страница 10

По залу пробежал заинтересованный гул. Первым поднялся седоусый мужчина лет пятидесяти.

— Кузьма Матвеевич Долбилин, горный мастер, — представился он. — Двадцать лет в шахтах Урала. Что за руда, если не секрет?

— Железо. Подробности обсудим с теми, кто пройдёт отбор, — ответил я. — Скажу лишь, что работа того стоит. Есть особые условия контракта, но это уже при личной беседе.

За следующие два часа мы с вместе с Василисой провели собеседования с парой десятков кандидатов. Отбирали тщательно — нужны были не просто золотые руки, но люди, без грязных пятен в прошлом, умеющие работать в команде. Особенно ценными оказались трое: сам Долбилин с опытом проходки сложных выработок, молодой инженер Арсений Ветров, закончивший Горное училище с отличием, и бывший десятник Никифор Грачёв, умевший организовать работу артели.

— А безопасность? — спросил Грачёв. — В Пограничье, говорят, Бездушные…

— Острог укреплён, гарнизон обучен. Гон мы уже пережили без потерь среди гражданских.

Это произвело впечатление. После обсуждения условий — жалование, премиальные, обеспечение семей — дюжина человек согласилась на мои условия. Я провёл ритуал магической клятвы прямо в отдельной комнате таверны. Каждый поклялся не разглашать увиденное и услышанное о природе добываемой руды.

— Подробности узнаете на месте, — произнёс я, когда последний завершил клятву. — Скажу лишь, что руда стратегической важности. Редкая и ценная.

Долбилин задумчиво кивнул.

— Понятно. Потому и секретность такая. Что ж, за хорошую плату можно и в Пограничье.

— Отправление с ближайшим грузовым караваном, — завершил я. — Берите только необходимое — всем остальным обеспечим на месте. И помните о клятве — никаких разговоров о нашем контракте. Даже с близкими. Если, конечно, вам дорога ваша жизнь.

Ещё час ушёл на организационные вопросы. Полина записывала имена, адреса для связи с семьями, особые потребности. Василиса обсуждала с Ветровым технические аспекты — какое оборудование понадобится в первую очередь.

К вечеру, вернувшись во дворец, я подвёл итоги дня. Реликты проданы — не слишком много, чтобы не привлекать внимание, но достаточно для объяснения растущего благосостояния Марки. Горняки наняты — хороший костяк для будущей артели. Оставалось организовать их переезд и подготовить шахту к приёму специалистов.

— Удачный день, — заметила Василиса, устраиваясь в кресле. — Хотя я напряглась, когда ты упомянул особую секретность проекта. Думала, кто-то откажется из-за клятвы.

— Клятва надёжна, — заметил Тимур с лёгкой усмешкой. — Уж я-то знаю. Нарушить её означает потерять жизнь. Поверьте, это отличная гарантия молчания.

— Что именно они будут добывать, узнают только в Угрюме, — добавил я. — Лишняя предосторожность не помешает. Даже со всеми клятвами.

Ещё один шаг к превращению Угрюма в настоящий промышленный центр Пограничья. С опытными горняками добыча пойдёт быстрее и безопаснее. А это означало выполнение обязательств перед Терновским и укрепление экономической базы Марки.

Утром мы готовились к возвращению домой, и Василиса отравилась прощаться с братом, попросив меня сопроводить её. Детская комната находилась в западном крыле дворца. У дверей стояла пожилая гувернантка, которая, увидев княжну, присела в реверансе. Внутри, среди игрушечных солдатиков и деревянных мечей, на ковре сидел мальчик лет пяти. Тёмные волосы, как у отца, но глаза — голубые, материнские.

— Лиса! — Мирон вскочил и бросился к сестре. — Ты вернулась!

Василиса подхватила братишку на руки, закружила. На мгновение маска взрослой женщины спала, и я увидел ту девочку, которая когда-то играла здесь с маленьким братом.

— Привет, медвежонок, — княжна поставила мальчика на пол, присела перед ним на корточки. — Как ты вырос!

— А мама заболела, — сообщил Мирон с детской непосредственностью. — Папа сказал, она уехала лечиться. Далеко-далеко. Ты останешься со мной?

Я видел, как дрогнуло лицо геомантки. Она обняла брата, прижала к себе.

— Нет, милый. Мне нужно уехать. По важным делам.

— Опять? — губы мальчика задрожали. — Ты опять меня бросаешь?

— Я не брошу тебя, Мирон. Никогда. Просто… иногда взрослым приходится уезжать. Но я буду писать тебе письма. И приеду, как только смогу.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Мальчик засопел, но кивнул. Потом вдруг сорвался с места, подбежал к сундуку с игрушками.

— Подожди! Я хочу тебе кое-что подарить!

Он вернулся, сжимая в кулачке маленькую фигурку — грубо вырезанную из дерева лисичку.

— Это ты, — пояснил Мирон серьёзно. — Я сам вырезал. Ну, дядя Фёдор помогал немножко. Возьми, чтобы не забывала меня.

Василиса взяла фигурку дрожащими пальцами.

— Спасибо, медвежонок. Я никогда тебя не забуду.

Они обнялись ещё раз — долго, крепко. Потом княжна поднялась, и мы вышли из комнаты. В коридоре она остановилась, прислонилась к стене.

— Он вырастет, даже не зная правды о матери, — прошептала девушка.

— Это к лучшему, — ответил я мягко. — Пусть сохранит светлые воспоминания.

Через час наш обе машины выехали из ворот Кремля. Впереди ждала неблизкая дорога в Угрюм. Позади остались незавершённые дела — допрос Кристофа, реакция Строгановых, политические последствия. Но сейчас важнее было увезти Василису подальше от возможной угрозы.

Девушка молча смотрела в окно, сжимая в руке деревянную лисичку. За стёклами проплывали московские улицы. Машина увозила её, как она и хотела, подальше от дворцовых тайн и семейных трагедий.

Глава 4

Дорога домой тянулась бесконечно. Я откинулся на спинку сиденья, наблюдая, как за окном мелькают подмосковные леса. В соседней машине ехали Полина с Тимуром — Черкасский вызвался составить ей компанию, что вызвало у гидромантки лёгкое смущение. Рядом со мной Василиса молчала, всё ещё сжимая в руке деревянную лисичку.

Внезапно меня осенило — за всеми событиями последних дней я совершенно упустил из виду одну важную деталь.

— Василиса, — обратился я к геомантке, — хотел затронуть тему твоего наставника…

Княжна подняла на меня удивлённые глаза.

— Евгения Аркадьевича? А что с ним?

— Человек его знаний и опыта прозябает на чердаке, довольствуясь жалкими крохами с княжеского стола? — я покачал головой. — Это непозволительная расточительность. Как думаешь, согласился бы он перебраться в Пограничье?

Василиса задумалась, машинально поглаживая деревянную фигурку.

— Вероятно, да. Он часто жаловался, что не может достать редкие Реликты для исследований. Говорил, что в столице всё расхватывают крупные лаборатории, а ему, старику, остаются объедки.