Этюды черни - Ольга Анатолиевна Ускова Страница 6

Дина очнулась на столе посреди какого-то очень помпезного, но генетически знакомого помещения. Мать честная! Это же Георгиевский зал Кремля! Перед еще наполовину одурманенным сознанием возник образ митрополита Филарета, вручающего ей какой-то пригласительный манускрипт и бормочущего:

– Пожалуйте, матушка! На освящение и открытие, так сказать… не побрезгуйте…

Потом образ старца-интригана померк, и тут же поплыл перед одурманенным взором распростертой женщины раскалывающийся от огромной многокилограммовой бомбы прекрасный белоснежный потолок зала. Динка зажмурилась, но взрыва не произошло. Бомба застряла в перекрытиях и начала разваливаться на куски, не сдетонировав. Изображение опять задрожало и исчезло, а Дина почувствовала, что стол, на котором она лежит, удлинился, покрылся яствами и бутылками, вокруг него оказалось вдруг очень много крепких серьезных мужиков в парадной советской военной форме, увешанных орденами, с бокалами в руках. Невысокий рыжеватый горец произносил тост, пристально глядя на лежавшую перед ним на столе товарища Кускову:

– За великий советский народ!

Дина вздрогнула, попыталась привстать от торжественности момента, но картинка опять расплылась в наркотическом мареве, и она наконец очнулась полностью.

Но не исчез вместе с мороком исторических видений сам великолепный Георгиевский зал Большого Кремля. Он холодно и величаво окружал ее, поражая многоярусным хрусталем люстр, резными пилонами и невероятными судьбоносными дверями. Вошел в такую дверь – и жизнь потекла по-другому.

Она вспомнила, как была здесь в первый раз, когда Президент Российской Федерации принимал в состав страны четыре новые территории: Херсонскую и Запорожскую области, ДНР и ЛНР. Как со своего далекого кресла в задних рядах ей было видно и слышно не историческую речь Президента, а перешептывание людей большого придворного света. Они печально и с опаской шутили про мобилизацию, отмену привычных отпусков на островах и Куршавеле, а также про новое чувство родства с Ираном и Северной Кореей, которое их теперь кошмарило и не отпускало ни днем ни ночью.

Дина вспомнила тогда брошенную Андроном Наместниковым, спецкором издания «Коммерсантъ», уже на выходе из зала фразу: «Меня не отпускает одна-единственная мысль: все вот именно так случилось. И ничего не изменить».

И это же сейчас стучало в висках новым рефреном: «Все именно ТАК случилось? Все именно ТАК случилось?! Все именно ТАК случилось!»

Это заставило внимательно осмотреться вокруг и немедленно забыть об истории Георгиевского зала.

А ситуация была страннее странного.

– Все чудесатее и чудесатее, – пробормотала вслух Дина из кэрролловской «Алисы», обнаружив себя на железной медицинской каталке, которую она в полубреду принимала за стол, укрытой каким-то несуразным пледом с танцующими разноцветными котиками, всё в той же домашней продранной хламидке, босой, с распущенной и растрепанной косой.

А вокруг с озабоченными лицами стояли трое мужчин. Один из них был Уйгур Кеша. Второго Дина где-то видела в новостях и на той своей секретной лекции на Лубянке для пяти избранных. Он был самым главным слушателем, остальные четверо, очень серьезные люди, вокруг него старательно пресмыкались. Кажется, они его называли Семен Карломарксович. Она тогда еще залипла на необычном отчестве.

Третьего Дина Алексеевна в первый раз видела, но лучше бы и вовсе никогда не встречала. При всей холености и гармоничности поверхностного образа – гибкое спортивное тело, ни жиринки, ухоженное лицо, очевидно пережившее удачную косметическую подтяжку, – из близко посаженных глаз на нее смотрела с болезненным вниманием маньяка-расчленителя за любимой работой предельно мутная личность.

– Ну-с, чудеса-то нам с вами еще только предстоят, – дружелюбно хмыкнул Семен Карломарксович. – Разрешите представиться. В целом вокруг вас, милая Дина Алексеевна, сейчас стоит весь цвет Президентского Экспертного аппарата по очень специальным проектам. Главные Эксперты Страны. ГЭСы – для краткости. Мы с вами знакомы. Шапочно, но знакомы. Иннокентий Мукаддасович уже сам представился, реактивный он человек. Он у нас ГЭС по общим вопросам. А вот про Ивана Исмагиловича вы вряд ли слышали. ГЭС по главной безопасности, что бы это ни значило, – Семен Карломарксович усмехнулся и подмигнул Дине.

При этих словах «Мутный» Иван весь приподнялся, поклонился и потянул Динину руку к себе, чтобы поцеловать.

«Героем можешь ты не быть, но чистоплотным быть обязан», – взбодрила себя Дина Алексеевна, резко садясь на каталке, отнимая и для верности пряча руки под свою пышную задницу. Даже мысль о контакте с губами Мутного казалась тошнотворной. Тот усмехнулся и, возвращаясь на прежнюю позицию, внимательно посмотрел в лицо женщины. «Определяет, что отрубить в первую очередь», – Дина была верна себе, опять стало смешно. Она хихикнула и обратилась к главному ГЭСу:

– Семен… эгм… Карломарксович, до меня что, наконец-то дотянулись «кровавые руки Кремля», как и завещал старик Венедиктов? Вы меня зачем сюда таким образом притащили? Вызвали бы повесточкой, я бы сама явилась. Зачем было так хлопотать и возиться? А наркоз и вовсе для здоровья вреден. Минус десять лет, говорят, к жизненному сроку. Или у меня и этих десяти лет не будет?..

– О-о-ох, – засуетился высунувшийся из-за спины Начальника Уйгур, умудряющийся лебезить всеми частями своего могучего, но очень нескладного тела сразу перед всеми участниками разговора одновременно. – Простите меня, дражайшая Дина Алексеевна. Моя, исключительно моя недоработка. Да что там недоработка, вина! Преступление! Скажете застрелиться – пойду и немедленно застрелюсь. Вот объясню вам всё – и стреляться! Понимаете, это всё киборги чертовы. Я говорил товарищам по партии: надо брать только самые современные модели с контрольными блоками и фильтрами. Но мы же все экономим на самом важном… Э-эх… В общем, когда в кондиционере обнаружились передатчик и камера слежения, у одного из моих пердунов сработала подпрограмма «Внезапное вторжение», ну, он и сделал укол со снотворным. Я не успел предотвратить. Ну а дальше… проще было сразу сюда привезти, под наблюдением врачей, конечно. Всё безопасно. Всё для дела. Чтобы время не терять, ну и мужа вашего не хотелось нервировать зря… А дело-то у нас все то же, про которое у вас дома начали говорить…

В этом месте Семен Карломарксович снова выдвинулся на передний план:

– Дина, мы можем с вами быть без отчеств, запросто, так сказать?

Динка энергично закивала головой: будучи слегка шепелявой после одной неприятной автомобильной аварии, она терпеть не могла эти длинные русские имяотчество-обращения. Особенно если что-нибудь вроде Элеоноры Сахипзадовны. Уже на втором слоге язык начинал плутать, и это становилось смешно и мучительно для всех участников разговора.

– Хорошо, тогда вот что. Диночка, дорогая! В стране и в мире вот-вот может произойти немыслимая, неизгладимая катастрофа. Понимаете… Президент любого государства – в первую очередь человек. Просто человек. А цитируя классиков: «Да, человек смертен, но это было бы еще