Юрий Брайдер - Замок ужаса Страница 47

Разум человека обострен цивилизацией. А вот его чувства, его — частицы мироздания! — той же цивилизацией притуплены, даже умерщвлены.

И тогда на помощь были призваны другие обитатели земли.

Я вспомнил: в сербских сказках герой часто обращается к ветру, животному, растению, человеку одинаково: «Брат по Богу!»

Да. Ведь все мы — дети одного Творца. И для него, для Всевышнего, пожалуй, равны. Такими мы для него были, когда мир был еще молод, — такими остались по сей день: равно велики и равно малы. Недаром же сказано в «Авесте», что разумом Вселенной управляет собака; а Бодисатва, прежде чем стать Буддой, прошел пятьсот различных превращений, побывав в образах льва, орла и всяческих других существ — своих братьев по Богу.

И вот теперь, когда страшная опасность подступила вплотную, Творец объединил для защиты капли крови, биения сердец, вздохи и взоры тех, кто еще недавно, забывшись, считали себя охотником — и добычей, убийцей — и жертвой, непримиримыми врагами: человека и зверя.

Предка и потомка.

Время — это река. То одна волна нахлынет, то другая. То плавно течет она, то бушует. Но если швырнуть в нее огромный камень, то круги пойдут и вверх по течению, и вниз…

Таково было действие нашей «сетки». А еще это можно сравнить с чудовищной иглой, одним стежком сшившей прошлое, настоящее и будущее. «Сетка» пронзила здесь, на берегах Обимура, время, заставив Природу для защиты напрячь свою нравственную энергию до высшей степени.

И на свет появились Хорги.

По-тонгасски слово «хорги» означает «душа предков».

Я — человек — вспомнил бы мудреное слово «инкарнация»: воплощение тотема в человеке, переселение тотема в человеческой образ. Но нет — все гораздо сложнее!

«Сетка» своей чудовищной силой вызвала изломы генетически-исторической сути бытия. Хорги-оборотни, каждый в свое время, в своих обстоятельствах, явились, чтобы впоследствии произвести на свет самих себя — но уже с заложенной программой: уничтожить Огненное Решето — «сетку». Это понял я — человек.

А я — Хорги — ощущал только, как чужие жизни, чужие судьбы проходят сквозь меня: так тени ночные проходят сквозь день иногда. Они ушли, завершив свое Время, оставив в наследство месть.

Но я изнемогал, потому что открывала мне Ночь Молчания, Ночь Взоров и Превращений все новое и новое.

Не только живое население Земли может потерять разум под воздействием «сетки», как я полагал прежде. О, не только!

Сама Мать-Сыра Земля не в силах совладать с собою, и в безумном гневе, обожженная Огненным Решетом, она способна перервать свою живородящую жилу. Ту самую пуповину, которая соединяет и примиряет трепетное, хрупкое существование наше с холодным, размеренным, бесконечным — но и мертвым с нашей точки зрения миром Космоса. Ведь миг, вспышка нашего бытия нам дороже беспредельности и неживого бессмертия Вселенной!..

Вот эту-то живородящую Жилу Земли и способно прервать действие Огненного Решета. Предназначение Хорги — оберегать ее, предотвратить беду.

Та самая осина, к которой прикоснулся я и вокруг которой собрался сейчас сонм зверей, призраков и чудовищ, — один из выходов Жилы Земли на поверхность. Она уже напряглась! Опасность близка… Но я — Хорги. И вот почему взоры всех, кто явился из глубин тайги, из чащоб сказаний, из дебрей суеверий, спустился с высот поднебесных и раздвинул глубины вод, обращены ко мне с надеждой. И готовностью повиноваться, как зомби повинуются приказу.

Я — человек — знал: чтобы обезвредить «сетку», остановить Машину, мне необходимо проникнуть в Центр. Но это невозможно, пока существуют люди, работающие в Центре или связанные с ним. Значит… Значит, они должны быть уничтожены.

Я — Хорги — страшился воздеть руки, чтобы не задеть ненароком.

Я не решался вздохнуть, чтобы не нагрянул вихрь.

И слезинки не мог уронить я, как ни сжималось сердце, чтобы не сместились, не пресеклись пути громов и молний…

А сердце билось неистово — чудилось, то в груди моей ветер ударялся о ветер. Век сталкивался с веком, предок — с потомком.

Я был ветром. Я был временем. Я был всем родом своим — и сейчас, и в мимоушедшем, и в грядущем.

Недвижим и молчалив стоял я, слушая благословенье Тайги и Ночи:

— Да пребудет Бог Всеведения в душе твоей! И не овевали меня сомнения.

VII

Сугробы. Сугробы… И никого.

Бурелом. Вдали частокол деревьев, застывших в зимнем гробовом молчании. И никого. Сугробы. Су-гробы…

Ствол-один отвернулся от видоискателя и поморщился. Наверное, дело в профессиональной привычке отключаться, едва подходишь к Машине. А стоит отойти от перископа, как будто шумовые установки включаются вокруг. Звуки врезают слух:

— Да пойми, что-то надо делать!

— Нельзя.

— Неспроста нас забросили!

— Надо ждать.

— Вот кретин идейно-выдержанный, а?!

— Интеллигент вонючий! Ствол-один устало прикрыл глаза.

А ведь это уже детский лепет. Отупелая, ленивая перебранка. Все доводы и взаимные оскорбления исчерпаны и стерты от частого употребления!

Минуло девять дней с тех пор, как исчезли сторожа, а оба Ствола и Первый до сих пор не могли решить, что делать, как быть дальше.

Нет, если точнее, непонятности начались, еще когда не вернулись московские инспекторы и Сергей Хортов. Но ведь они исчезли, отправившись на проверку результатов «сетки»… Значит… В этих случаях вопросов не задают. И так все ясно.

Да тогда были тут сторожа, ежедневно звучал в эфире голос связника Гарина. Иногда и Овсянникова. Теперь же…

Где Леушкин и Махотин?! Бывало и раньше, что они отлучались на выходные, но чтобы разом и так надолго! Почему не идет на связь Гарин? Почему молчит Овсянников?!

Вызов Овсянникова по экстренной связи — это был самый кардинальный шаг, на который решился Первый. По его мнению, надо было сидеть и ждать. Чего?! И когда Овсянников не ответил, Первый совсем перепугался и готов был запретить Стволам вовсе покидать бункер. Самым действенным тогда оказался довод Ствола-два: «Тебе же самому скоро нечего жрать будет!» Хоть Первый так и не получил вожделенных малосольных огурчиков, аппетит его не ослабевал, поэтому он все же позволил Стволам пройти бункер, добраться по подземному коридору до кладовых НЗ, но чтоб ни шагу к лифтам, не сметь подниматься наверх, в помещение базы!..

Впрочем, даже и этот скудный маршрут показался Стволам утомительным. Конечно, к их услугам всегда были тренажеры, на Машина отнимала весь досуг.