Евгений Прошкин - Русская Фантастика 2006. Фантастические повести и рассказы Страница 44

Космическую Китайскую Стену они обнаружили задолго до прибытия в район её дрейфа.

Исследовательский комплекс на борту корабля, управляемый компьютером по имени Добрыня, был существенно мощнее того, что стоял на первом «Амуре», и позволял команде в минимальные сроки анализировать состояние среды в радиусе многих тысяч километров. Гравитационное «дыхание» Космической Китайской Стены он уловил с расстояния в два миллиона километров.

Вскоре Добрыня смог оценить и другие параметры Стены, после чего синтезировал её объёмное изображение в экране обзора.

Китайцы перемудрили с названием открытого ими объекта, ни о какой «стене» речь не шла. Это была колоссальной длины нить или очень тонкая — диаметром в доли сантиметра, если не меньше — трубка, совершенно прямая и очень массивная. Каждый метр её длины гравитировал как танкер в миллион тонн весом, а вся она притягивала к себе попадавшиеся по пути предметы как планета, равная по массе по крайней мере Земле.

— Ни хрена себе! — проговорил Слава Абдулов, оглядываясь на Глинича. — Феликс, я сплю или нет?

— Тогда мы спим все, — флегматично отозвался планетолог.

— Никакая это не стена!

— Абсолютно согласен.

— Тогда что это?!

— Струна.

— Что?!

— Ты знаком с космологическими теориями?

— В общих чертах, а что?

— По одной из них, считающейся самой адекватной, при фазовых переходах в ранней Вселенной в вакууме возникали топологические «трещины», или «дефекты».

— Точно, их назвали суперструнами!

— Нет, суперструны — это из другой физической епархии, связанной со структурой элементарных частиц и мерностью пространства. Я же имел в виду космологические струны, обладающие рядом интереснейших качеств.

— Долго объясняешь.

— Толщина этих струн лежит в интервале от десяти в минус двадцать девятой степени до десяти в минус тридцатой степени сантиметра, а масса…

— Короче, Склифосовский!

— Короче, возможно, мы имеем дело с такой гиперструной. Большинство из них по теории свернулось в кольца, мы же видим развернутую струну.

— Откуда она взялась в Солнечной системе?

— Спроси чего-нибудь полегче.

— А что это за узелки на ней?

— Скорее всего притянутые из космоса объекты — астероиды, ядра комет, камни, обломки планет и прочий мусор.

— Командир, мы входим в пояс астероидов, — напомнил компнавигатор корабля по имени Умник. — Необходимо снизить скорость.

— Мы не на прогулке, — мрачно отрезал Денис. — Если китайцы ещё живы, мы обязаны их спасти. Курс — на объект! Торможение в форсмажорном режиме!

— Слушаюсь.

«Амур» продолжал мчаться вперед с той же скоростью, догоняя Космическую Китайскую Стену, двигающуюся с приличной скоростью — около двухсот километров в секунду — почти точно поперёк плоскости эклиптики.

— Китайцам повезло, — со смешком сказал Миша Жуков, чаще других покидавший рубку для осмотра своего энергетического хозяйства. — Если их Стена будет шпарить с той же скоростью и в том же направлении, она проткнёт эклиптику за три дня и выйдет за пределы Системы.

Денис промолчал. Он думал лишь о том, чтобы спасательная экспедиция наконец достигла цели и, не мешкая, взяла обратный курс. Китайская Стена, оказавшаяся, по словам Глинича, «развернутой гиперструной», не показалась ему достойным для изучения объектом по сравнению с астероидом Ирод и горловиной входа в иной мир под названием Окурок, с которыми он познакомился во время прошлых рейдов.

Через два часа «Амур» приблизился к убегающей Стене на расстояние вдвое меньше, чем расстояние от Земли до Луны. И сразу начали сказываться эффекты нелинейности гравитационного поля сверхтонкой «струны», обладающей чудовищной массой.

«Амур» стал плохо слушаться управления.

Какая-то сила начала скручивать его в «бараний рог», изгибать по длине и одновременно по диаметру (!), из-за чего люди внутри испытывали странные ощущения и стали часто терять ориентацию. Лишь Умник, как машина, избавленная от физиологической информации и проявлений человеческой психики, продолжал контролировать движение корабля и не поддавался на «провокации» тороидального гравитационного поля Китайской Стены.

По мере приближения к ней экипажу удалось с помощью локатора и телескопа обнаружить более сотни разного размера тел, «налипших» на космическую «струну». Среди них были и снежно-ледяные глыбы, и каменные горы, и целые рои камней, а также удивительные структуры, напоминающие кольца наподобие колец Сатурна, только в миниатюре.

— Интересно, из чего состоят эти кольца? — заметил Абдулов, успевая заниматься контролем состояния систем корабля, ориентированием и обзором космических панорам.

— Вероятнее всего, из частиц пыли, мелких камней и песчинок, — ответил Глинич.

— Почему же эта пыль не падает на Стену?

— Потому что она вращается вокруг «струны». Таких колец должно быть много. Кстати, возможно, что материал колец захвачен «струной» далеко от Солнечной системы, стоит попытаться взять образцы.

— Почему далеко?

— Потому что она наверняка путешествует в космосе не один миллион лет и нацепляла на себя столько артефактов, что стала бесценной. Вполне может быть, что мы найдем здесь даже обломки сооружений других разумных существ. Если только…

— Если что? Договаривай.

— Если только сама она не является частью искусственного сооружения.

— Ну это ты загнул, теоретик!

Денис тоже посмотрел на планетолога с удивлением. Под таким углом зрения он на Китайскую Стену не смотрел.

— С чего ты взял, Феликс Эдуардович?

— Если верить теории, космологические «струны» должны иметь гораздо большую длину, порядка сотен тысяч и даже миллионы световых лет. А тут всего четыре тысячи километров. Вот и родилась идея.

— М-да, фантазии тебе не занимать, — хмыкнул Абдулов не без уважения. — Не зря тебя на базе прозвали «некремлёвским мечтателем».

«Амур» заметно повело из стороны в сторону. Так он реагировал на очередное гравитационное завихрение.

Абдулов охнул.

— Командир, может, не будем подходить слишком близко? Уж очень тут неуютно, желудок постоянно наружу просится.

— Мы спасатели или где, капитан? Думай лучше, как нам снять с этой Стены китайцев. Умник, сообщение на базу: мы у цели…

4

Матвейкин ворвался в кабинет Зайцева как всполошенный охотниками лось.

Начальник ЦЭОК с недоумением взглянул на генерала, обычно сдержанного и порой даже меланхоличного.