Журнал «Если» - «Если», 2001 № 11 Страница 32

Как ни пыхтели за спиной участники похода, приближение гиганта проводник все же услышал. Вскинув руку, привычно остановил колонну.

— Что там еще? — плаксиво проскулил Айзис.

— Опять туман? — Рядом оказался замыкавший колонну Гунт.

— Цефал, — шепнул Согомак. — Идет прямо сюда.

— Это такой хвостатый, как на картинках?

— Он самый и есть.

— Где?! — Беана в панике ухватила проводника за локоть.

— Где-то впереди, но уже близко.

— Тогда почему мы стоим?

— От него не убежишь. Если заметит, догонит в два счета.

— Разве он питается тараками?

Согомак покачал головой.

— Питается тем же, чем и мы, но временами может перейти и на нашего брата… — Проводник чуть повернул голову, пытаясь точнее определить местонахождение чудовища. — Внимание! Замерли! Помните, если не будете двигаться, он нас не заметит.

Испуганно охнула Беана, что-то неразборчивое пискнул Айзис. Теперь уже все видели, как над колышущимся маревом пыльника выросла огромная туша цефала. Выглядело животное ужасно — крохотные дегенеративные ушки, заостренное рыло и огромные, выпирающие наружу желтоватые зубы. Настороженно принюхиваясь, чудовище то и дело приподнималось на массивных задних лапах, бдительно всматривалось вдаль.

— Он чего-то боится? — шепотом поинтересовалась Беана.

— Того же, чего боятся все.

— Ты говоришь про Вихри.

— Разумеется. — Проводник искоса взглянул на соседку. — Во всяком случае ничего страшнее Вихря природа еще не придумала.

Между тем чудовище шагало прямо на них. Вниз оно почти не смотрело, что и спасло тараков от немедленного обнаружения. Еще один шаг и, смяв справа от Согомака приличный лужок пыльника, цефал проследовал дальше. Волосатой жирной змеей мимо сгрудившихся тараков протащился его хвост.

— Ну и громадина! — Кревет смахнул с лица пот.

— Он что, слепой? — фыркнул Линис. — Мы же совсем рядом находились!

— Цефал реагирует главным образом на движение. В меньшей степени — на звук и запах. Словом, если не шуметь и не дергаться, можно даже погладить его хвост.

— Вот еще радость!

— А я слышал, — подал голос Кайсан, — что цефалы день и ночь таскают к себе в пещеры пищу. Будто у некоторых скапливаются целые горы добычи.

— Так, может, нам туда двинуть? — немедленно встрепенулся Рох. — И следы вон какие! Никакой дороги прокладывать не надо. Доберемся до пещерки, осмотримся и загрузим в темпике все их припасы.

Согомак кисло усмехнулся.

— Что-то не встречал я храбрецов, которые беспрепятственно позаимствовали бы у цефала еду.

— Значит, будем первыми!

— Первыми и последними. Что ты будешь делать, когда эти твари вернутся?

— Замру на месте. Ты же сам сказал: они реагируют только на звук и движение.

— Мало ли что я сказал. — Согомаку не хотелось вступать в долгий и бессмысленный спор. — В общем так, о пещере цефала советую забыть. Пробраться туда, вероятно, можно, а вот вернуться да еще с добычей на спинах — вряд ли. Тем паче, что за этими тварями Вихрь тоже любит поохотиться.

— Звенит! — Айзис вскинул руку. — Там что-то звенит!

— Да это же морок! — усмешливо объяснила Беана. — Их можно не бояться.

Рох бросил на нее колючий взгляд.

— Больно много ты стала знать!

— Интересуюсь, потому и знаю.

— Гляди, доинтересуешься…

Этих чужаков также первым заметил Согомак. И само собой припомнилось село парков, его заброшенные улочки, кости разбросанных по утлым дворикам обглоданных скелетов. В груди екнуло от дурных предчувствий, рука сама собой легла на эфес. Подчиняясь кивку проводника, группа в очередной раз остановилась.

По счастью, опасения были напрасными. Тараки, которых они встретили, оказались остатками одного из местных племен, некогда процветавших, а ныне практически выродившихся. Пожалуй, самих участников похода эти запущенные и неряшливые старики испугались значительно в большей степени. Только после обмена первыми приветствиями настороженность прошла, уступив место диалогу и натянутым улыбкам. Такова была суть этих бродяжек. В отличие от Умника, действительно сумевшего сохранить чувство собственного достоинства, эти тараки вели себя суетливо и виновато, каждым своим движением выдавая готовность услужить. Даже будучи гостями, путешественники очень скоро стали чувствовать себя здесь полноправными хозяевами. Во всяком случае Кайсан с Рохом это моментально усекли, заняв в чужой хижине лучшие места.

Согомак никогда не был приверженцем игры в «господ и рабов», однако с сожалением признавал, что в мире подобное деление существует. Мудрецы вроде того же Умника выбирались из общего круга заблуждений, взирая на категорию личности с разумной долей скепсиса, но не следовало забывать, что таких, как Умник, оставалось немного. Большинство суетно плескалось в единой луже, и мера оценки оставалась простой, как корка ямуса: те, кто старается не уронить себя, заслуживает уважения; все прочие беспощадно переводятся в разряд плебеев и недотараков. Во всяком случае сам Согомак ни за что бы не сумел влезть в шкуру того, кто, перестав стесняться окружающих, открыто попрошайничает и подбирает объедки. Собственно, вопрос был из разряда философских, и с природой нищенствующих душ проводник сталкивался не впервые. Поломать голову было над чем, поскольку лебезящих и ползающих на животе он повидал за свою жизнь предостаточно. Что примечательно, от подобных существ и запах исходил соответствующий. Наверное, иначе и не могло быть, — тот, кто питается помоями, не может благоухать. Здесь же к ароматам кисловатой затхлости примешивался явственный запах отравы. Линис, наивно поднесший ко рту кус хозяйского ямуса, получил от Согомака хлесткий шлепок. На недоуменный взор проводник шепотом пояснил:

— Сначала тебя вывернет наизнанку, к вечеру ты сляжешь, а завтра и вовсе испустишь дух.

— А как же они? — Линис недоуменно кивнул на ютящихся у стены тараков.

— Они свое уже отлежали. Кто-то выжил, а кто-то нет.

— Интересно… — Айзис настороженно понюхал горшочек, в котором парила какая-то бурда. — Что-то не очень похоже на яд.

— Действительно, пахнет аппетитно! Может, ты что-то путаешь, Согомак?

Чуть поколебавшись, проводник приблизился к дремлющему на половичке хозяину лачужки, тряхнул старика за плечо.

— Объясни, отец, где вы добываете печености и ямус?

В слезящихся глазах хозяина попеременно промелькнули испуг, надежда и страстное желание угодить. Торопливо вскочив, он заковылял к порогу, замахал руками куда-то в сторону.