Марина Дяченко - Фэнтези или научная фантастика? (сборник) Страница 28

– Давай, парень… Бедам нашим конец, и целы остались, видишь… Теперь все будет «бархатом»… Теперь уж точно…

– Долго… еще? – спросил Станко, переводя дыхание.

Илияш рассмеялся, будто услышав удачную шутку:

– Нет… Еще чуть-чуть… Ты не отставай, а то еще потеряешься в темноте…

Тем временем дождь перестал; в сплошной пелене туч кое-где появились просветы.

– Уже утро скоро, – сказал Станко капризно. – Несет тебя… Или подожди, пока луна выйдет…

Будто отвечая на его слова, из-за туч выглянул тусклый лунный серп. Стало чуть-чуть светлее.

– Ну вот, – Станко вздохнул с облегчением, теперь видна была Илияшева фигура в десяти шагах перед ним – неимоверно высокая, никогда Станко не замечал, что Илияш так высок, может быть, это игра теней?

– Идем, – забормотал проводник еще радостнее, еще поспешнее, – идем, что стоишь, на ходу засыпаешь… Идем, уже близко…

И он снова заскользил вперед, но и Станко теперь стало легче – отводя от лица ветки, он почти догнал проводника.

Луна спряталась.

– Все, почти пришли, – шептал Илияш совсем рядом, – еще чуть-чуть…

Станко замешкался было – но луна вышла опять, засветила ярче, будто собравшись с силами, и в бледном свете ее Станко разглядел, как изменилась походка проводника – он будто крался, полусогнув колени, вытянув вперед руки, причем пальцы постоянно и сложно шевелились; время от времени он нежно, ласково поглаживал себя по бедру, и что-то нехорошее было в этом странном, таком несвойственном ему движении.

Станко споткнулся и стал. Ему вдруг стало страшно.

– Не медли, парень…

И Станко снова пошел, но каждый шаг давался ему через силу. Теперь он заметил, что кинжал Илияша висит не на левом боку, а на правом.

– Идем же, парень… – Илияш обернулся, поторапливая, но Станко будто в землю врос – такой нестерпимой жутью повеяло вдруг из темных проемов между стволами.

– Ну же! – Илияш готов был плясать от нетерпения, – ну…

Он вдруг шагнул к Станко, и тусклый лунный свет упал на его лицо.

Волосы зашевелились у Станко на голове.

Стоящий перед ним не был Илияшем. Это был некто, носящий личину. Искусную маску на чужом одутловатом лице. Из прорезей маски…

Станко затрясся.

– Идем, парень… Идем…

– Н-не… – выдавил Станко, не в силах сойти с места. Тот, кто не был Илияшем, укоризненно качнул головой и мягко погладил себя по длинной шее. Личина, вероятно, собралась улыбнуться – полускрытые бородой губы принялись вдруг растягиваться, как тугое тесто. Маска исказилась, как отражение в кривом стекле.

Добрые духи!

И тогда Станко наконец-то обрел способность кричать и бегать.

Он несся через тьму, подгоняемый розгами веток, спотыкаясь, падая, задыхаясь, пугая лес хриплыми воплями, вымещая в беге, в крике весь свой холодный ужас. Потом, запнувшись о корень и угодив лбом в твердое, он ощутил мгновенную боль и перестал себя помнить.

Первое чувство, пришедшее на смену забытью, оказалось снова-таки болью – тупой, тяжелой, надежно поселившейся в голове. Он застонал – без умыслу, без надежды, просто от жалости к себе.

– Станко… Станко…

Его осторожно трясли за плечо. С трудом повернувшись, он увидел над собой ясное утреннее небо в путанице ветвей и склонившегося Илияша.

Ночной кошмар вернулся. Станко бросило в жар; дернувшись, он сел – боль в голове толчком усилилась. Добрые духи, чего он хочет? Чего хочет этот… это…

– Станко… Это я… Не бойся…

Голос был хриплый, усталый, не было в нем ни давешней бодрости, ни веселья. Станко смотрел, широко раскрыв глаза.

– Не бойся… Это я, посмотри…

Склонившийся над Станко человек ткнул пальцем в свое лицо. Это было лицо Илияша – бледное, измученное, с темными кругами вокруг глаз и травинками в бороде, но живое, человеческое, ничуть не похожее на ту страшную личину:

– Это я, да я же…

Станко вдруг ослабел. Невиданное облегчение отобрало последние силы; локти подломились, он тряпочкой растянулся на траве, и сразу вернулась забытая было боль.

– Это призраки такие, мары… – Илияш попробовал усмехнуться. – Мне тоже… привиделось… Ты мне привиделся, Станко… – и проводник передернулся.

Станко лежал и смотрел на него почти с любовью. Жесткая борода, красные, припухшие веки, глаза с остатками былого куража… Это Илияш. Добрые духи, это действительно Илияш, и как он, Станко, рад его видеть, ни одному человеку в жизни он так не радовался…

Он засмеялся – тихо и глупо, от смеха голова заболела сильнее.

Илияш, который, похоже, вполне разделял его чувства, засмеялся тоже:

– Надо же… Ну, парень, и ночка выдалась… Ну и ночка…

Он помог Станко подняться – осторожно, тоже, по-видимому, удивляясь и радуясь тому, что парень-то настоящий. С трудом встав на ноги и справившись с головокружением, Станко увидел рядом – в двух шагах – отвесный обрыв. Внизу, поодаль от каменистого склона, трепетала листьями изящная березовая рощица. Станко подобрался к краю – в камнях под обрывом белели чьи-то кости.

– Да, – Илияш все еще смеялся, – это они… Промышляют так, да…

Не оборачиваясь, путники побрели прочь.

Они шли и шли, и счастье, что дорога была легкой – оба вконец измучились и едва переставляли ноги.

– Молока хочу, – сказал Станко запекшимися губами.

Илияш удивился:

– Что?

– Молока… С ржаной поджаристой корочкой.

– Понятно, – Илияш скептически улыбнулся, – а сдобной булочки с кремом?

– Нет, – сказал Станко трагическим голосом. – С кремом я в жизни не пробовал.

– Плохо, – отрывисто посочувствовал Илияш и вытащил из-за пазухи карту.

За время пути карта еще больше истрепалась и вытерлась, Илияш подносил ее к самым глазам, страдальчески морщился и водил пальцем по дырам и пятнам; утвердившись в некой важной мысли, проводник поднял на Станко довольные глаза:

– Завтра выйдем к замку. С пути бы не сбиться… Тут овражек должен быть, прямой, как стрелочка… Смотри по сторонам, ладно?

Станко рассеянно кивнул. Ему как-то сразу стало не до того.

Завтра. Всю жизнь готовился – и завтра. Радоваться бы… Откуда же это тягучее, холодное, тяжелое чувство?

– Молока хочу, – сказал Станко печально. Илияш сочувственно усмехнулся.

Днем, окончательно выбившись из сил, путники устроили привал. Доедали остатки сухарей, лежали, вытянув ноги, бездумно глядя в небо.

– Илияш, – сказал наконец Станко. – Илияш.

Тот чуть поднял бровь.

– Я хочу поговорить с тобой… Только… серьезно. Без смеха, ладно?

– Без смеха кисло будет, – протянул проводник, жуя травинку. – А впрочем, давай…

Станко собрался с духом: