Журнал «Если» - «Если», 1998 № 09 Страница 27

Дидан Кимаси, верховный командующий мау-мау, объявил, что настал час взяться за дело всерьез.

И теперь Питер Ньоро, командир отряда, оборонявшего часть западного склона, шел вниз по извилистой тропе. Он настороженно оглядывался: за это утро его дважды атаковали носороги, обезумевшие от страха, и меньше чем в двадцати метрах от тропы оленебык наступил на противопехотную мину. А с севера доносилась пальба — Питер знал, что англичане недавно привезли в горы его кровных врагов масаи и самбуру[11], чтобы те приняли участие в охоте за его отрядами в густолесье.

Питер покачал головой. Он должен быть там, со своими людьми, отражающими врага, а не исполнять это нелепое поручение. Но Кимаси приказал, и тяжесть приказа легла на широкие плечи Питера Ньоро.

Он переступил через поваленное дерево, перешел через узкий ручей. Крик обезьяны-колобуса заставил его подпрыгнуть от неожиданности. Питер всмотрелся сквозь чащобу. Он знал, что его цель рядом, но видимость была чрезвычайно плохая, особенно здесь, в нижней части хребта, куда англичане не сбрасывали бомб, опасаясь поразить своих собственных коммандос.

Наконец он выбрался на прогалину и увидел длинный ряд пещер. Перед ними сидели у костра три старухи; совсем голый мальчик лет четырех палочкой выводил на земле завитушки. Женщины посмотрели на незнакомца, не пытаясь скрыться.

— Я ищу Матениву, — сказал Питер. — Мне говорили, что его можно найти здесь.

Одна из женщин кивнула и показала на самую дальнюю пещеру.

— Асанте сана, — поблагодарил он.

Прошел к пещере и остановился при входе. Обождал, пока глаза не привыкли к темноте, сделал еще два шага и увидел старика, который сидел, скрестив ноги и не обращая ни малейшего внимания на змей, снующих по сырому дну пещеры.

— Ты Матенива? — спросил Питер.

Старик важно кивнул.

— Да, я Матенива.

— Мое имя — Питер Ньоро. Я принес приказ от самого Дидана Кимаси.

— Говорил я другим посланцам Дидана Кимаси, что волшебство мое не в силах победить английских солдат, — сказал Матенива. — И повторяю это тебе, Питер Ньоро.

— Значит, я не первый?

— О, нет. Первым был мужчина по имени Каноти. Ему отрезали язык.

— Как же он сумел повторить тебе приказ Дидана Кимаси?

— Язык ему отрезали потом, когда он сказал генералу Кимаси, что волшебство мое не в силах победить английских солдат, — объяснил Матенива. — Тем не менее этому человеку повезло больше, чем Сибанье, второму посланцу. Я узнал, что Кимаси убил его и съел его сердце. — Он улыбнулся Питеру. — Так что ты — третий. Не завидую я тебе, Питер Ньоро: у меня составилось очень твердое мнение, что ваш генерал не любит получать дурные вести.

Питер с трудом проглотил слюну.

— Говоришь, он съел сердце Сибаньи?

— Так мне передали.

— Может, это всего лишь слухи, — с надеждой проговорил Питер.

Старик пожал плечами.

— Все может быть…

— Однако я им верю, — сказал Питер.

— И я верю.

— Так что я не могу вернуться в горы и доложить ему, что ты не в силах победить англичан.

— Но такова правда.

— Какой от этого толк? — спросил Питер. — Теперь он убьет меня и пошлет еще кого-нибудь!

— Очень на то похоже, — согласился Матенива. — Сдается мне, что Кимаси — раб своих привычек.

— Я и дезертировать не могу. Рано или поздно его люди найдут меня и прикончат.

Матенива задумчиво покивал.

— Верно, верно… Генерал Кимаси жалует дезертиров еще меньше, чем горевестников.

— Но что мне делать? — настаивал Питер.

Старик еще раз пожал плечами и ответил:

— Представления не имею.

Питер пригнулся к нему и крикнул:

— Ты же искусный ведун! Почему ты не можешь уничтожить англичан?

— Есть свой предел и тому, что может содеять мундумугу. Дабы призвать надлежащих духов, мне понадобится принести в жертву столько коров и быков, сколько не наберется во всех этих горах.

— Хорошо, но разве ты не сумеешь сделать хоть что-нибудь? Наслать на них ужасную болезнь или что-то в этом роде?

— Конечно, это я сумею. Но придется воззвать к Сагбате, богу черной оспы.

— Так призови его!

— Всем англичанам делают прививки, и заболеем мы сами, не они.

— Думай, старик! — Питер был в отчаянии. — Если не можешь их убить, то что ты вообще можешь?

— Я особенно силен в обряде обрезания, — объяснил наконец-то Матенива. — Конечно, магия в нем не участвует, и вам придется доставлять англичан поодиночке. Некоторые из них могут испугаться при виде моих инструментов и перейти на вашу сторону.

— Мало же от тебя толку…

— Я о том и говорил.

— Эй, ты! — рявкнул воин. — Я не вернусь в горы, пока мы не исчерпаем все возможности!

— Мы уже все перебрали.

— Тебе легко так говорить! Тебе не придется докладывать генералу Кимаси!

— Некоторые из нас — воины, а некоторые — мундумугу, — отвечал Матенива, пожимая плечами.

— Старик, ты от меня так легко не отделаешься. — Питер обнажил свой панга и поднес клинок к горлу Матенивы. — Правила игры меняются. И моя жизнь, и твоя жизнь зависят от того, избавимся ли мы от англичан. Понял это?

Матенива отвел голову назад, когда лезвие надавило ему на шею, и ответил:

— Мне не призвать богов войны, пока я не принесу в жертву хотя бы две тысячи коров и быков.

— Призови хоть кого-нибудь, кто может их прогнать, иначе мы оба с тобой покойники.

Ведун глубоко вздохнул и промолвил:

— Сделаю, что сумею.

— Вот и хорошо.

— Подай мне вон ту сумку.

Матенива показывал на кожаный мешочек, лежавший в дальнем углу пещеры, и Питер поднял мешочек и подал его старому ведуну. Матенива выудил оттуда двух дохлых ящерок-гекконов; положил у своих ног. Снова запустил руку в мешочек, достал горсточку мелких костей и трижды бросил их об пол, бормоча что-то нараспев. Крепко зажмурился и замер.

— Это и есть оно? — нетерпеливо спросил Питер.

— Нет еще. Теперь надо смочить этих ящериц каплей крови живой змеи. — Старик схватил одну из змей, обитавших в пещере. — Дай мне свой панга.

Питер подал ему клинок.

— Понимаешь ли, — объяснил Матенива, — кровь одной змеи заменяет кровь двух здоровых быков.

— Это и вправду важно? — поинтересовался Питер.

Ведун пожал плечами.

— Э, не знаю. Прежде этого не делал. — Он испытующе взглянул на воина. — Ты действительно хочешь, чтобы я продолжал?

Питер кивнул, и старик осторожно проколол кожу змеи, извивающейся в его руке, и выдавил по капле крови на обеих дохлых ящериц.